Москва слезам не верит. Сценарий

НИИ? – спросила Катерина.
– А если правда? – Министр насторожился.
– Тогда очень жаль, – сказала Катерина. – Павлов сегодня устарел, как
и его установка. Через три года, когда она войдет в серию, мы отстанем от
японцев на пять лет.
– Что вы предлагаете? – усмехнулся министр.
– Начать монтаж реактора Виктора Шапкина, простите, Виктора Ивановича
Шапкина.
– У Шапкина только опытный экземпляр, – возразил министр.
– Испытаем опытный, а доводку будем делать прямо на серийных
вариантах. Спокойной жизни у нас не будет, но зато мы выиграем года два.
– И, разумеется, вы заберете Шапкина с группой в СКВ объединения? –
спросил министр.
– Разумеется, – улыбнулась Катерина.
– Я не возражаю…
– Спасибо. – И Катерина поднялась.
– Подождите, – попросил министр. – Я хотел бы, чтобы вы поняли
следующее: Павлов многое сделал как ученый и еще многое сделает. Устарел
не Павлов, а его окружение, которое вовремя не предупредило его, что он
ошибается, а это может случиться с любым руководителем и со мной тоже…
– С вами пока все в порядке, – заверила его Катерина. – Как только
появятся первые признаки, я вам об этом тут же сообщу.
– Спасибо. Но не думайте, что я этому очень обрадуюсь. Как здоровье
вашего отца?
– Он умер шесть лет назад.
– Как?! – Изумился министр. – Академика Тихомирова я видел месяц
назад.
– А мы с академиком Тихомировым очень неблизкие родственники. Из
одной деревни, только он уехал оттуда на сорок лет раньше. А вообще у нас
в деревне почти все Тихомировы или Буяновы.
– Вообще-то я сомневался, что вы дочь Тихомирова, – признался
министр.
– Не слишком тонка в обращении для такой интеллигентной семьи? –
спросила Катерина.
– Нет, – рассмеялся министр. – Просто слишком напористы. А знаете,
Катерина, вы почти эталон преимуществ Советской власти. Приезжает девочка
из деревни и становится директором крупнейшего комбината в Москве.
– Правда, на это ушло двадцать лет. Но в принципе, как я убедилась
сама, у нас можно добиться почти всего, чего хочешь.
– Скажите, Катерина, – вдруг спросил министр. – Вы счастливы?
– Наверное, счастлива…
– Я не знаю вашего мужа. Он из нашей системы?
– Я не замужем, – просто ответила Катерина. – С этим не получилось. У
нас, если хочешь, можно стать директором комбината, даже министром, а вот
чтобы выйти замуж, желания одного человека недостаточно. Здесь даже
преимущества Советской власти не помогают.
– Простите, – сказал министр. – Странное какое-то время. Я замечаю,
что сегодня, как никогда, много одиноких мужчин и женщин. Может быть, мы
стали слишком требовательны друг к другу? Или разучились прощать, а?
– Не знаю, – произнесла Катерина.

Вечером Катерина вела прием избирателей.
Вошла средних лет женщина, села напротив нее и заплакала.
– Перестань, – сказала Катерина, – Слезами ничему не поможешь. Пришла
на прием к депутату Моссовета – рассказывай.
– Я с мужем разошлась, – И женщина снова заплакала.
– Тоже мне беда, – презрительно сказала Катерина. – Кто сейчас не
разводится. У меня знаковая пять раз разводилась и пять раз замуж
выходила.
Это женщину заинтересовало. Она вытерла слезы.
– Как – пять? – переспросила она.
– Вот так, – подтвердила Катерина. – Все не получалось. На пятый раз
только получилось. А сейчас счастлива.
– У меня ребенок.
– А у нее два, – сказала Катерина. – Сейчас третьего родила, В чем
проблема-то? С квартирой, что ли?
– С квартирой, – подтвердила женщина. – У нас двухкомнатная. Он хочет
разменять. Куда же мне, а коммунальную? Девочке уже шестнадцать лет, к ней
уже парни заходят. Да и я не старуха еще.
– Это уж точно не старуха, – подтвердила Катерина, но тут же
спросила: – Но ему-то тоже где-то жить надо?
– А у него мать одна живет. Пусть к матери переезжает, Площадь
позволяет. Тоже двухкомнатная. Мать одна живет, отец у него умер.
– Ну, а он что? – спросила Катерина.
– Не хочет. – Женщина снова начала всхлипывать. – И милиция не
прописывает, раз у него площадь есть.
Катерина сделала пометку; прописка, милиция.
– Вот мой телефон на работу. – Она протянула женщине листок. –
Позвони в среду. Я в милиции поговорю.
– Я уже говорила в милиции, С ними не договоришься
– Еще чего, – не согласилась Катерина. – С американцами
договариваемся, а уж со своей милицией найдем общий язык.
– С американцами, может, и можно, а с нашей милицией невозможно. Мои
соседи советуют Генеральному прокурору написать, а копию – в Верховный
Совет и в Политбюро.
– Ну да, – сказала Катерина. – Ты с мужем поругалась, и по этому
поводу сессию Верховного Совета собирать? Вот тебе телефон. позвони в
среду прямо ко мне на работу.

Гога смотрел телевизор. Смотрел с удобствами. Перед ним стояло пиво и
тарелка с креветками. Шел хоккейный матч.
Из передней доносился разговор на повышенных тонах. Гогу это
отвлекало. Он приглушил звук и прислушался.
– Я поеду с тобой, – требовала Александра, – И все им выскажу.
– Ты никуда не поедешь, – возражал Никита. – Я сам разберусь,
– Нет, я поеду.
– Нет, не поедешь,
Гога вышел в переднюю.
– Куда едем? – спросил он.
– Никуда, – отрезала Александра.
– Правильно, – подтвердил Гога. – Уже поздно. Поедешь завтра.
– До свидания, Георгий Иванович. – Никита проскользнул мимо
Александры и захлопнул дверь.
Александра начала лихорадочно собираться.
– Я поеду с тобой, – сказал Гога. – Только объясни, в чем дело?
– Его бьют, – выпалила Александра.
– За что? – спросил Гога.
– За меня.
Гога взял ее за руку, привел в комнату, усадил в кресло и сам сел
напротив.
– Коротко и внятно, – приказал он.
– Я раньше дружила с Валеркой Копыловым, даже и не дружила, так,
несколько раз целовались, а потом в меня влюбился Никита.
– А ты? – спросил Гога.
– И я тоже. Я его очень сильно люблю. Так теперь Копылов с ребятами
его бьют. Подкарауливают и всячески издеваются требуют, чтобы он от меня
отказался.
– А он? – спросил Гога.
– Он с синяками приходит.
– Значит, не отказывается. Поехали!
– Их семь человек, – предупредила Александра. – Все ребята здоровые.
Я хотела в милицию сообщить, мама запретила, говорит, что сами должны
разобраться. Я говорила с Копыловым, объяснила что не люблю его, а они все
равно подкарауливают Никиту.
– Где? – спросил Гога.
– На Лаврушенском, где он живет, в проходных дворах.
– Семеро, говоришь? – Гога задумался и принял решение. Он набрал
номер телефона…

По переулку шел Никита. За ним по противоположной стороне улицы –
трое мужчин и Александра. И вдруг Никита исчез. Его втянули во двор.
Никита стоял в окружении семерых высоких и плотных парней, Трое его
держали, четвертый снимал с него ботинки. Сняв ботинки, он перекинул их
через невысокую стенку, разделявшую дворы соседних домов. Туда же полетела
и кепка Никиты.
– Ты подумал? – спросили Никиту.
– Подумал, – ответил Никита.
– Ну что? – спросили его,
– Нет, – ответил Никита. – Вы подонки.
Никиту подтолкнули. Он отлетел к другому парню, и тот с силой
оттолкнул его обратно. Щуплый Никита бросился на одного из парней и тут же