Москва слезам не верит. Сценарий

мужчины и женщины. Солидные мужчины и женщины, а некоторые совсем еще
юные, как Катерина и Людмила.
И сразу после блестящего дипломатического разъезда мы увидим Катерину
в цехе завода металлической галантереи.
В цехе стояли десятки прессов, за которыми сидели десятки таких же
молодых, как Катерина, девушек.
Работа была нехитрая; положить заготовку, снять, снова положить и
снова снять. Катерина штамповала основания для подсвечников, которые в то
время начинали входить в моду.
Неожиданно пресс начал корежить заготовку. Катерина отключила станок
от сети и полезла в его внутренности.
За ее манипуляциями наблюдал Петр Кузьмич Леднев – начальник цеха,
которого все звали Кузьмичом.
Пресс снова заработал. Кузьмич подошел к Катерине.
– Сама, что ли, разобралась? – спросил он,
– Чего тут разбираться? – отмахнулась Катерина. – Мы в школе комбайн
изучали, он и то сложнее.
И Катерина продолжила работу.
Кузьмич устроил разнос начальнику участка, молодой затюканной
женщине, которая достаточно проработала на производстве, чтобы уяснить
простую истину, что лучший способ защиты – нападение.
– Где эти слесари, где? – напирала она. – Или пьяницы, или
бездельники. Что я могу сделать, если девчонки к ней бегут, а не к
слесарям? Если хотите знать, она в электросхемах не хуже наладчиков
понимает.
– А я чего, я ничего, – сказал Кузьмич.. – Значит, надо ее в
наладчики готовить.
– Зарабатывать будет меньше.
– Стимулируй морально. Чаще хвали. Не первый год с бабами работаешь,
знаешь сама, не похвалишь – не поедешь.
– К этому бы еще станки новые.
– Ну, с новыми станками и никакого руководства не надо. А эту
девчонку держи на заметке, – посоветовал Леднев.

Постучав, в комнату вошел Николай.
– Здравствуйте, – пророкотал он.
– А я готова, – Антонина с опаской взглянула на Людмилу, как бы та
чего не сказанула. – До понедельника, – предупредила Антонина подруг.
– Давай-давай, погни спину на чужих дачах, может, тебе и зачтется, –
прокомментировала Людмила.
– Побрякушка, – охарактеризовал ее Николай,
– А ты жлоб, – не осталась в долгу Людмила.
– Ну что ты к ним цепляешься? – сказала Катерина, когда Антонина и
Николай вышли. – У них же серьезно,
– Да уж серьезнее некуда, – ответила раздраженно Людмила. – Тоска
меня берет. Сами себе дуры хомут выбирают. Разве это жизнь?
– А почему не жизнь? – удивилась Катерина.
– А потому не жизнь, что все заранее известно. Вначале будут
откладывать деньги, чтобы телевизор купить, потом гарнитур, потом
холодильник, потом стиральную машину. Все, как в Госплане, на двадцать лет
вперед известно.
– А какая может быть другая жизнь? – спросила Катерина.
– Эта дура не может понять одного: она живет в Москве. А это большая
лотерея. Можно выиграть сразу. Москва – это… это дипломаты,
внешторговцы, ученые, художники, артисты, писатели, и почти все они
мужчины.
– Ну и что? – Катерина никак еще не могла понять,
– А мы женщины.
– Ну и что? А мы-то зачем нужны этим артистам и писателям? У них свои
женщины есть.
– А мы не хуже ихних, – заявила Людмила.
– А потом, где их, этих дипломатов и художников, встретишь? – трезво
рассудила Катерина. – Они у нас на заводе галантереи не работают.
– Во! – удовлетворенно заявила Людмила. – Ты смотришь в самый корень.
Главный вопрос: где найти? Это я тебе объясню в следующий раз, А найти
можно и, главное, надо!

А пока по воскресеньям Катерина осваивала Москву в одиночестве. Она
шла мимо Кремля, разглядывая такие знакомые кремлевские башни,
Потом она шла по Большому Каменному мосту через Москву-реку.
Она свернула с набережной в переулок и оказалась в Третьяковской
галерее.
Пораженная, стояла Катерина у “Трех богатырей”, потом у “Аленушки”.
Знакомые с детства по репродукциям картины были большими и настоящими.
Даже в музей люди ходили парами: он и она. Катерина была одна. На нее
с интересом взглянул молоденький солдат, и он ей вроде бы понравился, но
солдат не решился заговорить, и Катерина перешла в следующий зал.

А вечером Катерина как бы между прочим сказала Людмиле:
– С завтрашнего дня я в другом месте жить буду.
– Как это? – не поняла Людмила.
– У дальних родственников. Я, как приехала из деревни, жила у них
немного. А сейчас они на юг едут, отдыхать, просят за квартирой
проследить. Между прочим, у них фамилия тоже Тихомировы. Профессор из
наших Бодренок, давно только в Москву приехал. Отказаться неудобно.
– Ни в коем случае не отказывайся. Мы там поселимся вместе. – заявила
Людмила.

Ехали они до метро Краснопресненская. Профессор жил в высотном доме
на площади Восстания.
Зеркальный лифт размером с небольшую комнату вознес их на двадцать
первый этаж.
Коридор, куда выходили двери квартиры, по размерам не уступал станции
метро.
И квартира была гигантская.
Старик профессор кивнул им, продолжая укладывать вещи в чемодан. А
Катерина вступила в переговоры с профессоршей, средних лет женщиной.
– Значит, как и прежде, на тебе цветы, собака, выемка почты. Мы
вернемся к ноябрьским праздникам.
– А можно, чтобы и Людмила поселилась? – попросила Катерина. – Вдвоем
все-таки повеселее.
– Она аккуратная? – поинтересовалась профессорша.
– В высшей степени, – заверила Катерина.

И Людмила и Катерина поселились в высотном доме. Обязанности были
минимальными; два раза в день выгулять собаку, полить цветы и достать
почту.
В то субботнее утро все эти обязанности были выполнены, и Катерина,
устроясь на диване, просматривала картинки из многочисленных журналов мод.
А Людмила за профессорским письменным столом составляла список.
Закончив эту работу, она заявила:
– Завтра устраиваем прием!
– Ура! – подхватила Катерина. – Позовем всех девчонок!
– Нет, – сказала Людмила. – Будут художники, телевизионщик, поэт,
хоккеист из второй сборной и так – по мелочи, парочка инженеров.
– И они придут? – усомнилась Катерина.
– Прибегут, – заявила Людмила. – Только одно условие: ты не
штамповщица с завода галантереи, а я не формовщица с шестого хлебозавода.
– А кто же мы? – спросила Катерина.
– Мы – дочери профессора Тихомирова, Я – старшая, ты – младшая. Я в
прошлом году закончила медицинский институт и работаю психиатром в
Кащенко, ты – студентка химико-технологического института.
– А зачем? – спросила Катерина. У нее рано устоялась привычка
задавать прямые вопросы.
– Понимаешь, – оживилась Людмила, – это повышает интерес мужчин.
Лучше бы, конечно, ты была студенткой текстильного института, будущий, так
сказать, художник-модельер. Это престижно, женщина всегда элегантно одета.
Мужчины любят, когда у женщин интеллигентная профессия. Все мы болеем, и
домашний доктор не помешает. Учительница музыки. Интеллигентно, и всегда
можно развлечь гостей, и все-таки кое-какие деньги в дом принесет. Плохо
котируются инженерши-строительницы. Грубая работа, и женщина грубеет.
Какое-нибудь НИИ – уже другое дело. Будущий художник-модельер, конечно,
интереснее, но боюсь, что без подготовки ты не справишься.
– А ты как психиатр справишься?