Москва слезам не верит. Сценарий

Валентин ЧЕРНЫХ

И было ей тогда семнадцать лет. Была она с тонкой талией грудь
распирала узкую кофточку, бедра уже округлились. И парни, несущиеся к
станции метро, оглядывались на нее.
Она шла, чуть покачиваясь под тяжестью чемодана. Один из парней
попытался ей помочь, но она молча отвела его руку.
У входа на эскалатор она протянула контролеру билет (тогда еще не
было турникетов), и поставленный чемодан мешал всем пассажирам, ей самой,
контролеру. И она получила все причитающееся по этому поводу; “дура”,
“телка”, “соображать надо”.
Потом она ехала в вагоне метро. Перехватив взгляд сидящего напротив
мужчины, она поспешно одернула юбку, хотя этого вымотанного усталостью
человека она ни в коей мере не интересовала, он просто тупо смотрел,
борясь со сном.
Потом она ехала в переполненном автобусе. На каждой остановке автобус
все уплотнялся, и ее отжимали от дверей в середину салона.
– Водоканал! – объявила кондуктор (тогда еще были кондукторы). Это
была ее остановка.
Она бросилась назад. Задние двери были все-таки ближе, но плотная
стена из мужских спин не сдвинулась. Она попыталась протиснуться вперед,
но и здесь ее постигла неудача, тогда она выставила чемодан: фибровый,
жесткий, с металлическими набивками на углах. Она вдавила эти углы в
спины, и спины мгновенно раздвинулись.
Вскрикнула женщина, чертыхнулся мужчина, но она все-таки пробила себе
путь и вывалилась наружу.
Захлопнулись двери автобуса, оборвав возмущенные крики, автобус
отошел, и она осталась на остановке.
Впереди возвышался микрорайон. Скопище пятиэтажных и девятиэтажных
панельных домов тогда еще было в новинку даже для москвичей. В Москве
только начиналась эра типового блочного строительства.
Она подошла к бесконечно длинному пятиэтажному зданию, из раскрытых
окон которого неслась музыка и песни. И музыка и исполнители были в
основном еще отечественными. Пели про валенки про красную розочку, про
землю целинную, про любимые Ленинские горы.
В комнате, куда направилась моя героиня, жили две девушки. Сразу
назову их имена: Антонина и Людмила.
Антонина – плотненькая, аккуратная, такие почти всегда пользуются
успехом, и если кто решит жениться, лучше не найти: и не красавица, можно
быть спокойным за семейную жизнь, и без заметных недостатков, с такой не
стыдно на людях показаться. Сейчас Антонина гладила.
Людмила лежала на кровати, задрав на спинку великолепные, редкостные
по красоте ноги. И вообще она была самой красивой среди присутствующих.
Она лежала, накинув на себя простыню, и под простыней угадывались чуть
выпуклый живот и очень выпуклая грудь, плечи и ноги угадывать было не
надо, они были открыты.
Итак, героиня вошла в комнату и поставила чемодан у дверей. Ее звали
Катериной.
– А, завоевательница, – прокомментировала Людмила.
– Завалила? – жалостливо поинтересовалась Антонина.
– Завалила, – ответила Катерина.
– Ничего, – утешила Антонина. – Не в этот, так в следующий раз
получится.
– Как у тебя получилось, – вставила Людмила.
– Я не способная.
– Ты просто дура.
– Не всем же быть умными, – беззлобно ответила Антонина.
– Ну а как твой электрик? – поинтересовалась Людмила. – Ты с ним уже
переспала?
– Он не такой, как ты думаешь, – ответила Антонина.
– Понятно, – сказала Людмила. – У него, значит, что-то не в порядке.
– У него все в порядке. Но он скромный и обходительный. Сама увидишь.
Он скоро зайдет за мной, и мы пойдем на концерт.
– “На концерт”.,. – передразнила Людмила. – Тетеха! Три года в Москве
живешь! В концерт!
– А он не женат? – спросила Катерина.
– Я не знаю, – призналась Антонина. – Вроде не женат.
– А ты прямо спроси, – сказала Катерина.
– Неудобно. Он же меня не спрашивает, замужем я или незамужем.
– А это по тебе и так видно.
– Ты бы хоть оделась, – сказала Антонина. – Голая ведь почти.
Неудобно.
– Кому неудобно? – спросила Людмила. – Мне удобно.
И тут постучали в дверь,
– Входи, – сказала Людмила.
В, комнату вошел громоздкий царень лет двадцати пяти.
– Извините, – сказал он и попятился к двери.
– А ты всегда такой стеснительный? – спросила Людмила и сделала
попытку встать.
Парень ошалело на нее посмотрел и захлопнул дверь.
– Ну и что? – спросила торжествующая Антонина, – Съела?
– Да, – протянула уничижительно Людмила. – И стоило тебе в Москву
ехать! Такого ты и в деревне могла найти.
Не обращая внимания на ее слова, Антонина торопливо переодевалась.
– Не суетись, – сказала Людмила. – Раз пришел – дождется.
Вечером Людмила и Катерина шли по улице Горького. Шли мимо витрин
магазинов, в которых искрились золотые и серебряные украшения, медленно
поворачивались спортивно-худосочные манекены: женщины а ярких платьях,
мужчины в строгих вечерних костюмах. Проходили мимо книжных, винных,
колбасно-сырных, меховых, обувных, табачных витрин.
Катерина задержалась было у витрин магазина телевизоров. На
телевизорах можно было посмотреть две программы, но Людмила ушла вперед, и
Катерина, боясь потерять ее в толпе, бросилась следом.
А мимо них и навстречу им шли люди. Девушки в модных широких юбках,
молодые люди с яркими галстуками.
Проход наших знакомых не остался незамеченным. К ним направились двое
парней с расстегнутыми воротниками и закатанными рукавами белых рубашек.
– Эй, девчонки! – начал один из них бодро.
– Топайте, топайте, – отбрила их Людмила.
– Ты чего так строго? – спросила ее шепотом Катерина. – Ребята вроде
ничего.
– Вот именно ничего, – ответила Людмила. – Деревня, вроде нас.
Лимитчики, за версту видно. Одним словом – шалопунь! Это все ненастоящее.
– А что настоящее? – заинтересовалась Катерина.
– Как-нибудь покажу, – пообещала Людмила.
Потом они стояли у аргентинского посольства. Через усилители по улице
разносился рокочущий бас.
– Машину боливийского посла к подъезду!
Мягко подкатил приземистый, почти распластанный по земле “Форд”. Из
подъезда вышел темноволосый господин с высокой гибкой женщиной в платье из
серебристой парчи. И снова разносился бас.
– Машину военно-морского атташе, командора… Далее следовала очень
непонятная, довольно длинная фамилия.
– Как, как его фамилия? – не поняла Катерина.
– Фамилия не имеет значения, – отмахнулась Людмила.
Она наслаждалась блеском никеля на машинах, драгоценностей на
женщинах, сверканием орденов на мундирах.
– Вот это настоящее, – вдруг сказала Людмила.
– Что – настоящее? – не поняла Катерина.
– Все это.
– Ну да, – не согласилась Катерина. – Я недавно в оперетту ходила.
Там точно такие мундиры и платья показывали.
– Ну и дура же ты, – заключила Людмила.
А к подъезду подкатывали все новые и новые автомобили, в них садились