Москва слезам не верит. Сценарий

– Думаю, что вы ошибаетесь, – спокойно ответила Катерина. – Здесь вас
не было…
– Но ведь вы не всю жизнь здесь работаете, – сказал Рачков.
– Не всю, но очень давно. Скоро двенадцать лет.
– Вы не отдыхали в Сочи?
– В Сочи, хоть один раз жизни, отдыхал каждый человек – сказала
Катерина.
– Разрешите представиться – Рачков Родион Петрович.
– Родион? – переспросила Катерина.
– Да, – подтвердил Рачков. – Это довольно редкое имя.
– А в юности вы, конечно, были Рудольфом, – сказала Катерина.
– Да, – опешил Рачков. – Значит, мы с вами действительно знакомы?
– Нет, – сказала Катерина. – Это чистый домысел. Ведь не так давно
модны были иностранные имена – Боб, Рудольф, Сэм теперь мода на родное,
посконное – Иван, Никита, Родион, Денис. Все ведь легко объяснимо.
В кабинет заглянула секретарша,
– Катерина Александровна, – предупредила она, – из управления
звонили, что французы выедут через тридцать минут.
И тут Рачков вспомнил.
– Катерина! – изумился он.
– А что, я разве так изменилась? – спросила Катерина.
– Нет, – заверил ее Рачков. – Просто я не предполагал… Такая
встреча… Через столько лет. Значит, ты всего добилась. Директор
крупнейшего комбината в Москве!
– Директором я всего третий месяц.
– А какие еще изменения в жизни? – допытывался Рачков. – Семья, дети?
– С этим все в порядке, – отмахнулась Катерина. – Послушайте, товарищ
Рачков, может быть, мы начнем? Через час у меня французы. Они принимали
меня в Лионе, сейчас я должна принять их.
– Да-да, – согласился Рачков. – Наш разговор мы можем продолжить и в
другом месте. Я тебе позвоню.
– Не надо никаких разговоров, – сказала Катерина. – И звонить не
надо. Я не собираюсь быть телезвездой.
– При чем тут телезвезды, – улыбнулся Рачков. – Нас ведь связывает…
– Нас ничего не связывает, – жестко сказала Катерина и попросила: –
Соедините меня с режиссером.
Она подошла к телекамере и взяла наушники.
– Геннадий Михайлович, это Тихомирова, – сказала она. – Значит, как
договорились. Я начинаю в кадре, потом вы переходите на цеха, я
комментирую. Прошу учесть, у меня всего двадцать минут, нет, уже
восемнадцать.
Катерина прошла за свой стол. На телекамере вспыхнула красная
лампочка.
– Добрый вечер, – сказала Катерина. – Если у мужчин есть свои дела,
пусть они ими займутся. Наша продукция, я думаю, в основном интересует
женщин…

Режиссер сидел в автобусе ПТС за пультом. Перед ним было шесть
экранов телевизоров. На контрольном экране улыбалась Катерина. Он
переключил тумблер, и на экране возник цех…
Катерина тоже смотрела на экран, где были цеха ее комбината, люди, с
которыми она работала и встречалась каждый день. Одий из работниц
по-видимому, заметила, что на нее направлен объектив телекамеры, но не
знала, что камера уже передает ее изображение, Работница достала
зеркальце, губную помаду и, не отходя от станка, начала наводить красоту.
– Наезжай, наезжай крупнее, – обрадованно кричал режиссер в автобусе.
Оператор в цехе повернул ручку трансфокатора, теперь работница была
крупно, на весь экран. Она подкрасила губы, поправила выбившуюся прядь под
косынку и стала сосредоточенно серьезной, какой, она считала, должна
выглядеть работница на съемке. И вся сосредоточенная и серьезная пошла
вдоль станков.
Катерина все это видела на экране телевизора в своем кабинете. Это
было и смешно и трогательно. И Катерина заулыбалась тоже.
Режиссер мгновенно переключил тумблер на пульте. Заработала камера
Рачкова, и миллионы зрителей потом увидят и запомнят Катерину именно
такой: улыбающейся и чуть грустной.
Помощники операторов сворачивали кабели, катили камеру к грузовому
лифту.
Рачков задержался в приемной.
– Да, – сказал он, будто только что вспомнил. – Передачу в эфир могут
поставить в последний момент, и мы не сможем позвонить вам на работу, на
всякий случай дайте мне домашний телефон директора, я ей обязательно
позвоню.
– Ради бога, не забудьте, – попросила секретарша и записала номер на
листке.
– Непременно, непременно, – любезно заверил ее Рачков. – Очень
интересная женщина, очень.
– Она у нас умница, – с гордостью ответила секретарша.
– Даже странно, – сказал Рачков, – такая женщина… и не замужем.
– А вы уже влюбились?
– На такую женщину невозможно не обратить вниманий. – В эту минуту
Рачков был искренен. – Улыбается – глаз не оторвать.
– Ее улыбка стоит полмиллиона в валюте.
– Как? – не понял Рачков.
– Она принимала участие в закупке оборудования во Франции и так
понравилась хозяину фирмы, что он сбросил полмиллиона. Это так шутят у нас
а министерстве.

Голубые телевизионные автобусы шли по Москве. Молодые операторы среди
сложнейшей электрической аппаратуры которой были начинены автобусы,
резались в карты, в элементарного дурачка. И очень веселились среди этого
чуда технического прогресса.
Рачков не принимал участия в игре. Он молча сидел у окна. Сидел
сосредоточенный и даже мрачный. Он как будто силился о чем-то вспомнить и,
наверное, вспомнил, очень этому удивился и недоуменно зажег сигарету.

Катерина сидела в своем кабинете. Раздался телефонный звонок. Она
сняла трубку.
– Тихомирова. – И стала слушать. – Все? – спросила она, – Тогда я
повторю еще раз. Прошу мне не звонить… Нет. И встречаться нам незачем…
Нет. Это не твоя дочь… Да, родилась в июне, ну и что?.. Ах. ты
подсчитал. Ты сам считал или тебе мама помогала?
В кабинет вошла женщина с кипой бумаг для подписи. Катерина жестом
попросила ее подождать,
– Хорошо, – сказала она. Взглянула на записи. – Встретимся, где мне
удобнее. На Суворовском, без пятнадцати шесть. У меня будет пятнадцать
минут. Извини, все, у меня дела. – И Катерина положила трубку.

Рачков ожидал Катерину с цветами. Он вскочил со скамейки, когда она
подошла, и протянул розы. Катерина села и отложила цветы на край скамьи.
– Послушай, зачем тебе все это надо? – сходу начала Катерина. – Я
люблю другого человека, я собираюсь за него замуж, я бы могла, конечно,
сказать, что я замужем, но ты, как я понимаю, за это время собрал обо мне
довольно много информации. И потом, я действительно не понимаю, чего ты
хочешь от меня?
– Я хочу видеть свою дочь, – сказал Рачков.
– Ну почему ты думаешь, что это твоя дочь? – спросила Катерина. – Вот
это твой сын? – Она кивнула на проходившего мимо них парня лет
шестнадцати.
– Нет, это не мой сын!
– Почему не твой? Давай мы сейчас его подзовем, расспросим о его
матери, и, может быть, ты вспомнишь, что лет семнадцать назад ты имел
что-то с его матерью. Молодой человек! – крикнула она. – Подойдите сюда,
пожалуйста!
– Прекрати, – возмутился Рачков.

Катерина сидела в приемной министра.
– Пожалуйста, товарищ Тихомирова, – пригласил ее помощник. Министр
вышел из-за стола, и они сели в кресла.
– Что на этот раз будете выбивать из меня? – спросил министр.
– Как ни странно – ничего, – улыбнулась Катерина. – Только один
вопрос, можно?
Министр внимательно посмотрел на Катерину.
– Ким Семенович, правда, что вы поддерживаете Павлова из головного