— Ты, Иван, совсем с ума съехал! — обиделся Нечипоренко. — На размен подам!
Пенсионер ушел к себе, хлопнул дверью. Через минуту из его комнаты во всю мощь грянул Шаляпин. Леша как ошпаренный выскочил из комнаты с инструментом в руках.
— Привет, — поздоровался Шлыков.
— Привет, — мрачно кивнул Леша. — Обеда нет, только суп.
— Почему?
— Потому что ты даешь по три рубля в день, а с меня по пятерке за харчи вычитаешь?
— Интересно, куда ты столько продуктов деваешь?
— Жру… Только ты за порог, я — в холодильник. Нажрусь как паук и сплю. Ясно?
— Давай по супчику, — примирительно сказал Шлыков, заглядывая в кастрюлю. — Вечером заправимся. У нас сегодня гости.
Леша удивленно посмотрел на него.
— А чего такого? Хорошо поработали, хорошо отдохнем.
Он сел за стол, Леша налил тарелку супа.
— Я сегодня гроб возил… — Иван взял с подоконника свежевыкрашенную свистульку и подул.
— Куда возил? — тупо спросил музыкант.
— Куда, куда… В деревню на кладбище, куда ж еще… — ответил Шлыков и начал есть.
Стол в комнате Шлыкова был накрыт белой скатертью. Кристина вынимала из сумки жратву. Розовое и красное, копченое и соленое, зернистое и паюсное соединились в невиданный натюрморт.
— Кету завезли бесподобную, как масло… А вот муксунчик. Пожуешь муксуна, а, Шлыков? На сон грядущий…
Розовый отблеск стола упал на лицо Шлыкова. Он смотрел на Кристину почти нежно.
— Мальчики, а как у нас с музыкой? Я дома на кухне всегда под музыку.
— У нас своя музыка. Леша нам сейчас сыграет, — сказал Шлыков.
— В другой раз.
— Дудку-то возьми, — Шлыков протянул ему футляр.
— Настроения нет.
— Ты начни, настроение и придет.
— Я сейчас картошку принесу, — заторопилась Кристина. — Я буду картошку чистить, а вы поиграете.
— Слушай, гений, — спокойно проговорил Шлыков, когда они остались одни. — Ты у меня живешь. Сегодня позавтракал, наверное, и поужинать захочешь?
Леша молчал.
— А вы «Вернисаж» можете? — Кристина влетела в комнату с кастрюлей картошки. — Обожаю Лайму Вайкуле, европейская женщина.
— Я все могу, — ответил Леша и вдруг запел глухим голосом джазовую мелодию, песню без слов, отбивая ритм на спинке стула. Потом он стал выделывать на губах, подражая звукам самых разных инструментов, такое, что у Кристины плечи заходили ходуном.
— А-а-а… — подхватила она мелодию, попав точно в ритм. — Классно! Шлыков, я тебя приглашаю! — Она пол хватила Шлыкова. — Больше страсти! Смотри в глаза партнерше!
Леша «играл», а они топтались перед ним в узком пространстве между столом и раскладушкой.
Уселись за стол, Шлыков хлопнул пробкой шампанского.
— Шампусик, — обрадовалась Кристина. — Обожаю!
— Мне не надо, — Леша отодвинул свой фужер.
— Со мной можно. — Шлыков по-хозяйски плеснул ему вина. — Хорошо поработали, хорошо отдохнем!
— Заработал?
— Я тебе авансом, — Шлыков поднял стакан. — За что пьем?
— За любовь! — потребовала Кристина.
Они чокнулись. Леша отпил глоток, поставил на стол.
— Ты трескай, — велел Шлыков. — Главное — это закуска.
— Кушайте, не стесняйтесь. — Кристина подвинула Леше икру. — Вот скажите, бывает сексуальная музыка?
— Бывает, — кивнул Леша.
— А это хорошо или плохо?
— Это отлично! — Леша допил свое вино.
— Ешь! — забеспокоился Шлыков.
— Мне девчонки рассказывали, есть такая пленка, там ни одного слова, только ахи и охи, типа интима… Говорят, действует сто процентов.
— Могу устроить. — Леша схватил бутылку, налил себе еще. — У меня инструмент знаешь как называется? Сексофон!
Он вскочил. Саксофон застонал, то страстно вздыхая, то хихикая.
— Дыхание страсти! — кричал Леша, отбивая такт ногой. — Дамы приглашают кавалеров!
— Это оно… — кивала Кристина. — Класс. Я тащусь…
— Все танцуют! — Он раскачивался, все крепче обнимал свой саксофон, накалял страсть.. — Гуляем мы или не гуляем?
— Гуляем! — Кристина закружилась вокруг него.
— У меня растут крылышки, — хохотал Леша. — Сейчас взлечу!
— У меня тоже крылышки!
— Нет, у тебя хвост! — Леша схватил со стола рыбину и стал размахивать ею. — Ты русалка!
Они танцевали, обнявшись, — Леша, Кристина и саксофон, Шлыков смотрел на них. Он был лишний.
— На брудершафт! — Кристина налила две рюмки водки, они выпили с Лешей, поцеловались.
Шлыков смотрел.
— Импровизация на темы «Камасутры»! — объявил Леша. — Теперь ты индийская скульптура. Богиня любви!
— Богиня любви, — повторила Кристина и прижалась
к Леше.
— Хватит! — сказал Шлыков. — Садись за стол.
Леша перестал играть.
— Я только начал взлетать. — Он подошел к столу, налил еще водки, опрокинул. — Что прикажешь, хозяин? Сыграть тебе черные дыры?
— Радиолу заведем, — решил Шлыков.
— Да ну ее! — огорчилась Кристина. — Лучше пусть Леша играет.
— Как хозяин… — сказал Леша.
— Лешенька, ну пожалуйста, про черные дыры… Ну хочешь, я тебя поцелую?
Хочу! — Леша встал, чуть покачиваясь, он пьянел на глазах. — Шлыков, представь себе, что ты едешь в такси и тебя везет честный парень с честными глазами… И вы приезжаете на кладбище, и там ряды честных серых могил, и одна из них — твоя… «Такси-блюз», посвящается Шлыкову!
— Ну все! — Шлыков встал, отобрал у него саксофон.
— Не дает взлететь, — пожаловался Леша и снова па лил. — За черные дыры! — Он выпил.
— Достаточно тебе! — Шлыков отнял у него бутылку.
— Надоели вы мне! — Леша вдруг трезво посмотрел на них. — Ну и рожи… Пойду погуляю. — Он направился к двери
— Сиди! — Шлыков поймал его за руку. — Давно в милиции не был?
— Не прикасайся ко мне! — Леша вывернулся. — Я — свободный человек, понял? — Он размахнулся и ударил Шлыкова по лицу.
Удар был слабый — так, смазал слегка. Шлыков улыбнулся и пошел на него. Леша забегал вокруг стола, уворачиваясь от Шлыкова. Кристина повисла на руке Шлыкова.
— Не бей его!
Леша опрокинул стол. Зазвенели на полу тарелки. Шлыков стряхнул наконец Кристину. Но уже хлопнула уличная дверь — Леши в квартире не было. В дверях стоял пенсионер Нечипоренко.
— Красиво гуляешь, Ваня, — покачал он головой. — Дефицитом соришь.
— Скажи, друг. — Леша поймал за рукав толстяка с портфелем. — Ты свободный человек?
Тот молча отпихнул его.
— Ты свободный человек? — пристал Леша к следующему.
Его ругали, толкали, он падал, вставал и снова лез к прохожим.
— Куда вы бежите? Стойте… звери вы, а не люди! Зверинец, зоопарк! — Он скинул пиджак и бросил его на тротуар, потом рубашку. — Вот он — я! Свободный человек!
Кристина босиком, в комбинации, домывала пол, Шлыков разложил раскладушку и засунул ее на антресоли. Потом посмотрел на Кристину, разделся и лег в кровать.
— Я домой поеду, — сказала Кристина.
Шлыков отвернулся к стене.
— Эх, Шлыков, все ты испортил. Так праздника хотелось!
Шлыков молчал.
