— Слушай, старик. — Музыкант вытащил из чемодана пластинку в ярком конверте. — Возьми за десятку? Классная вещь: Армстронг поет Библию.
— Рок? — спросил Шлыков сверху.
— Нет, джаз.
— Тогда на хрена?
— Ты послушай. — Музыкант поставил диск на старенькую шлыковскую радиолу.
Хриплый голос Армстронга заполнил комнату. Шлыков резкими движениями поставил кровать, Леша сидел и смотрел на него пристальным и в то же время отсутствующим взглядом.
— Лет май пипл гоу, — подпел Леша.
— Чero? — не понял Иван.
— Разреши моему народу уйти, — перевел музыкант. — Это Моисей просит фараона, чтобы он выпустил евреев из Египта.
Шлыков положил на раскладушку матрас. В коридор из своей комнаты вышел Нечипоренко в трусах и майке.
— Иван! — толкнул он дверь Шлыкова. — Это мое тебе официальное предупреждение! — Он поднял вверх будильник, как красный флажок. — Ноль двадцать! Ты думаешь, раз мы друзья, так я милицию вызвать не могу?
— Все, тишина, — вскочил со стула Леша и снял адаптер с диска. — Что-то в горле, — повернулся он к дверям и подер- жал себя за кадык. — Пивка у вас не найдется, папаша?
— Ну, Ваня, нашел ты себе друга! — взвился Нечипоренко. — Поздравляю! Не видишь, кого в дом привел? Это же ворвань, бич!
И вышел, хлопнув дверью.
— Суровый дядя, — засмеялся своим клокочущим смехом музыкант. — Ну чего, берешь?
Шлыков молчал, достал подушку с одеялом, бросил на матрас.
— Пятерка, — наконец решился он. Негр ему понравился.
— Она минимум полтинник тянет, — присвистнул Леша. — Ладно, фараон, гони пятеру.
Шлыков долго копался в своем вытертом бумажнике, потом вытащил пятерку и положил на сервант. — И чтоб завтра утром тебя здесь не было.
— Не волнуйся, я сам из твоего Египта убегу, — ответил тот, взяв деньги.
— Гашу. — Шлыков ткнул выключатель, снял рубаху и повесил на спинку стула. У него было красивое мускулистое тело. — Ты что, еврей?
— Разве заметно? — захихикал с раскладушки Леша.
— Я думал, вы с себя не пропиваете…
— Старик, я дитя противоестественного отбора. Видишь, до чего вы нас довели. — Леша нырнул под одеяло, с блаженством вытянул ноги и закрыл глаза.
Леша не слышал ни будильника, ни того, как ушел Шлыков. Он проснулся, когда до раскладушки добралось солнце, но еще долго лежал с закрытыми глазами.
— Шлыков, — позвал он. Послушал, как деловито шумит за окнами Москва, как где-то бурчит радио и что-то бухает во дворе размеренно и устрашающе. — Шлыков, ты где?
Он открыл глаза. Чужой потолок надвинулся на него. Леша перевернулся на живот. Хозяина дома не было.
— Все знают часы и дни, кроме меня, — пробурчал он, повернулся и спустил ноги с раскладушки, ощутив, как эти размеренные удары за окном снова вгоняют его в тоску и страх, тяжело встал, зашлепал тощими босыми ногами по полу. Раскрыл шкаф. Заглянул в тумбочку, дернул какие-то ящики — ничего. В последней надежде он полез под кровать и вытащил оттуда картонную коробку, в которой что-то подозрительно звякало. Рванул крышку — ящик был полон кубков. Маленькие костяные, большие из фальшивого золота, был даже один хрустальный, на всех было написано, что они выданы Шлыкову за победы в ралли.
На кухне бурчало радио, Леша на цыпочках пробежал по коридору, осторожно прикрыл за собой дверь в ванную и щелкнул задвижкой.
Перед зеркалом на мутной стеклянной полочке, в окружении двух лысых помазков его ждал подарок судьбы — почти полный пузырек лосьона для бритья «Пингвин».
Теперь главное — не спешить. Леша пустил горячую воду. Добавил шампуня для иены. Раздевшись, он вдруг уставился на свое лицо в забрызганном капельками мыльной пены зеркале.
Потом быстро, аккуратно, до последней капли перелил лосьон в кружку и, присев на холодный край ванны, от чего
по телу побежали мурашки, начал пить. Лосьон с каждым глотком терял свой омерзительный вкус…
Леша парил в ванне, окутанный белой пеной. Лицо его было серьезно и задумчиво. Солнечные зайчики прыгали по стенам. Лилась вода. Потом зазвучала музыка.
Шлыков шел быстро, Нечипоренко еле поспевал за ним.
— На три этажа, подлец, залил! — кричат пенсионер в тяжелую шлыковскую спину. — Это минимум четыреста рублей за ремонт. И в коридоре паркет встал, накинь еще сотню… Наказал тебя дружок твой.
В переулке у винного магазина шевелилась толпа. Безмолвная и напряженная очередь изогнулась далеко по тротуаpy, у дверей кто-то в отчаянии скандалил, клялся, что стоял.
— Ну, где он? — остановился Шлыков.
— Тут. Один момент. — Нечипоренко вертел головой. — Я его, Вань, выследил. Он от нас теперь никуда… Преступник, Вань, всегда возвращается на место преступления. Закон природы… Вот он тут вьется, а уйти не может…
— Мужик, свитерок не купишь? — К Шлыкову подошел щуплый паренек.
Шлыков молча отодвинул его, но тот не отставал, вытащил свитер из пакета.
— По уму свитерок, стейтсовый, дешево отдам…
Шлыков узнал свитер, который вчера взял у Леши.
— Веди к хозяину, — велел Шлыков.
— Моя тряпка, — заныл тот, — не хочешь, не бери!
Шлыков взял его за руку у локтя, сжал. Щуплый коротко
взвыл и потащил Шлыкова к подворотне.
Они стояли в подворотне за мусорными баками, человек пять, по-разному одетые, по-разному опустившиеся, но все с одинаково блаженными лицами. По кругу шла бутылка бормотухи.
— Вот он! — крикнул Нечипоренко.
Шлыков бросился к Леше, вырвал бутылку, шарахнул об асфальт. Сзади на него кто-то навалился, смазал по уху. Шлыков мертвой хваткой держал музыканта. Тот вырвался. Закричала проходившая мимо женщина с коляской. Засвистел милиционер у магазина. Нечипоренко вдруг пропал. И остальные тоже пропали. Когда в подворотню въехал ми лицейский «газик», гам были только Шлыков и Леша.
В тесной конуре ПМГ их стало трое: Леша, Шлыков и молодой усатый милиционер.
— Шлыков… ах ты, Шлыков… — бубнил Леша, мотая головой. Потом он вдруг уставился на милиционера и сказал твердо: — Послушай меня. Сегодня утром я почему-то стал глядеть на себя в зеркало в ванной. В его ванной, — показал он пальцем на Шлыкова.
Иван глубоко вдохнул и выдохнул: он умел держать себя в руках.
— И верь не верь… Это было страшно трудно, я чуть с катушек не свинтил. Представь себе… что ты со стороны увидел себя, — одного этого хватит, чтобы обалдеть на полчаса.
Милиционер захохотал.
— Но ведь в действительности этот тип в зеркале — не я! — Голос Леши сорвался.
— Ты, ты, падла… — Шлыков не выдержал.
Тут ПМГ затормозила, и Леша повалился на Шлыкова.
Сзади открылась дверца.
— Вылазь! — приказал второй милиционер.
