Автор истории пробуждает в нас ожидание и заставляет думать, будто мы понимаем происходящее, а затем разрушает реальность, вызывая удивление и любопытство, снова и снова возвращая к уже увиденному. После каждого такого путешествия «в прошлое» мы все лучше понимаем созданные им характеры и их мир, приходя к неожиданному осознанию той правды, которая скрывается за образами, представленными в фильме. Затем он придает своей истории новое направление, обостряя постоянно развивающийся конфликт путем введения таких моментов.

Рассказывая историю, вы даете обещание: уделите мне внимание, и я удивлю вас, а затем помогу получить удовольствие от открытий, связанных с радостями и печалями, от находок, которые вы обнаружите в тех местах, где и не подозревали. А самое главное, все должно быть сделано с легкостью и естественностью, чтобы создать у аудитории ощущение спонтанности. Лучше всего, когда зрителям кажется, что они сами во всем разобрались. В каком-то смысле так оно и есть. Проникновение в суть — это награда, которую аудитория получает за свое внимание, а хорошо структурированный фильм доставляет ей удовольствие от сцены к сцене.

И тем не менее, если мы спрашиваем писателей, как они выражают самих себя, чаще всего ответ таков: «С помощью слов. Описаний мира и диалогов, которые я придумываю для своих персонажей. Я писатель и выражаю себя с помощью языка». Однако язык — всего лишь текст. Самовыражение, вне всякого сомнения, происходит с помощью того понимания, которое возникает в поворотных пунктах истории. Здесь писатель раскрывает свои объятия миру и говорит: «Это мое видение жизни, тех людей, которые населяют созданный мною мир. Это то, что, на мой взгляд, происходит с ними при подобных обстоятельствах и вследствие таких причин. Мои мысли, мои эмоции. Это я». Самым мощным средством самовыражения писателя является тот уникальный способ, к которому он прибегает для того, чтобы повернуть ход истории.

Затем наступает очередь слов. Мы максимально используем свой литературный талант для того, чтобы хорошо написанная сцена, будучи перенесенной на экран, вела зрителей от одного поворотного пункта истории к другому, естественно и непринужденно. Однако какую бы важную роль ни играл язык, это всего лишь внешняя сторона произведения, с помощью которой мы привлекаем внимание читателя или зрителя, чтобы затем показать ему внутреннее содержание. Язык — инструмент самовыражения, и никогда не следует использовать его только ради присущих ему изобразительных возможностей.

А теперь представьте, насколько сложно создать структуру истории, которая включает в себя тридцать, сорок или пятьдесят сцен с незначительными, заурядными или важными событиями, каждая из которых отражает частицу вашего видения. Вот почему посредственные рассказчики понимание заменяют информацией. Именно поэтому многие сценаристы предпочитают объяснять свои идеи, вкладывая их в уста своих персонажей или, что еще хуже, прибегая к закадровым комментариям. Подобные произведения всегда недостоверны. Их персонажи наделены ложным, ориентированным на собственное «я» знанием, которое редко встречается в реальной жизни. Даже совершенный и глубокий текст не может заменить то глобальное понимание, которое приходит, когда мы используем собственный жизненный опыт для осмысления хорошо подготовленной автором завязки.

ЗАВЯЗКА И РАЗВЯЗКА

Для того чтобы сцена за сценой выражать свое видение, мы создаем бреши в выдуманной реальности и отсылаем аудиторию к началу действия для достижения более полного понимания происходящего. Эти вспышки понимания должны быть оформлены в виде завязок и развязок. В завязке мы должны включать в действие необходимую информацию, а развязка закрывает брешь, предоставляя зрителям эту информацию. Когда возникает брешь между ожиданиями и результатом и зрители обращаются к началу истории в поисках ответов, то найдут их, только если сценарист подготовил разгадки заранее.

В «Китайском квартале» (Chinatown) Эвелин говорит: «Она моя сестра и моя дочь», и мы сразу вспоминаем сцену между ее отцом и Гиттесом, где детектив спрашивает Ноа Кросса, о чем он спорил с зятем за день до его убийства. Кросс отвечает: «О моей дочери». Когда мы слышим этот ответ в первый раз, то думаем, что он имеет в виду Эвелин. Но теперь понимаем, что он подразумевал Кэтрин, свою дочь, рожденную от собственной дочери. Кросс произносит эти слова, зная, что Гиттес сделает неправильный вывод и, предположительно, будет подозревать Эвелин в совершенном им убийстве.

Когда в фильме «Империя наносит ответный удар» (The Empire Strikes Back) Дарт Вейдер признается, что он отец Люка, мы мысленно возвращаемся к сценам, в которых Бен Кеноби и Йода проявляют серьезное беспокойство по поводу способности Люка контролировать Силу, поскольку, предполагаем мы, они боятся за его безопасность. Но теперь все понимают: на самом деле наставники Люка беспокоились о его душе, опасаясь, что отец переманит его на «темную сторону».

Главный герой фильма «Странствия Салливана» (Sullivan’s Travels) Джон Ллойд Салливан — кинорежиссер, снявший целый ряд популярных комедий, таких как «Пока, саронг» (So Long, Sarong) и «Муравьи в ваших штанах» (Ants in Your Pants). Неожиданно осознав весь ужас происходящих в мире событий, Салливан заявляет, что его следующий фильм должен обладать «социальной значимостью». Взбешенные руководители киностудии напоминают ему о его голливудском происхождении, следовательно, о «социальной значимости» он не имеет ни малейшего представления.

Тогда Салливан решает провести собственное расследование. С одной монетой в кармане и в нищенском «рванье» он отправляется в путешествие по Америке, во время которого за ним следует фургон, где находятся его дворецкий, повар, секретарь, подружка и пресс-агент, рассчитывающий превратить безумное предприятие Салливана в хитрый рекламный трюк. Затем по ошибке Салливан оказывается на каторге в болотах Луизианы. Неожиданно он получает возможность испытать на собственной шкуре, что такое «социальная значимость», так как теперь у него нет даже монеты, чтобы позвонить своему агенту.

Однажды вечером Салливан слышит громкий смех, который раздается из тюремного здания, и обнаруживает импровизированный кинотеатр и заключенных, самозабвенно хохочущих над мультфильмом о Микки-Маусе. Его лицо вытягивается, когда он понимает, что этим людям совсем не нужны его «социально значимые» работы. Им и так хватает в жизни проблем. На самом деле им нужно то, что он делает лучше всего — хорошие развлекательные фильмы.

Вслед за этим блестящим поворотом мы возвращаемся к началу фильма, чтобы понять, как Салливан пришел к этому пониманию. Мы вспоминаем все сцены, высмеивающие элиту Голливуда, и осознаем, что коммерческие фильмы, которые должны показать обществу пути решения проблем, всегда будут неискренними. Ведь, за редким исключением, большинство создателей фильмов похожи на Салливана и заинтересованы в том, чтобы показать колоритных, а не страдающих бедняков.

1 коммент
  1. Чем же отличается сюжет воспитания от сюжета искупления вины? Степенью деструктивности гг по отношению к окружающим?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

Тоже интересно