Отец. Наелся однажды… (Ухмыляется.) Нас пятеро было. В лесу. Километров пятьсот до ближайшего поселка. Продукты, медикаменты, патроны привозил вертолет. А тогда в июне вдруг пошел снег. Там часто такое бывает. Идет неделю, две, три… Месяц может идти. А у нас ничего, кроме воды. Да… Хлебные крошки вперемешку с табаком все из карманов выгребли…
Братья завороженно слушают Отца, боясь перебить его вопросами. Хотят спросить очень хочется.
Отец (продолжает). В общем, все понимали, что еще день-два и мы начнем умирать, а снег все шел и шел, шел и шел… Лежали в палатках целыми днями, чтобы сберечь силы… И не помню уже, наверное, в конце третьей недели я встал и пошел. Сказал, что добуду еды. Хотя сам не знал, куда идти. Просто не мог смотреть на лица людей, окончательно потерявших надежду. (Замолкает. Уходит в себя, потом снова как будто возвращается к сыновьям.) Вот так… Пошел… Решил, лучше в пути сдохнуть. В этом хоть какой-то смысл был, и потом они ведь все поверили, что я принесу им еду. Появилась надежда… И я пошел. Взял леску, блесну и потопал куда глаза глядят. Потом выяснилось, что я всего километра на три отошел, а казалось, будто верст сто отмахал, и вот она, река… И с первой поклевки я вытягиваю тайменя килограммов на сорок, огромного, как свинья. Полдня вытаскивал. Как я его обратно дотащил – это отдельная история, да честно говоря, я толком и не помню, шел как в забытьи. Думал, не дотащу… (Бросает в костер сухое полено. Его тут же жадно охватывает огонь.) Думал бросить его, позвать кого-нибудь на помощь, но понимал, что нельзя, песцы бы вмиг его сожрали… В общем, очнулся я уже в лагере, и мне протягивают полную миску этой жирной ухи. Я с ходу пару ложек проглотил, и тут меня как начало выворачивать… Думал, умру. От еды умру… Тайменя дотащил, а есть его не мог… Вечером прилетел вертолет…
Арчил. Папа, а где это было?
Ничего не ответив, Отец встает, подходит к палатке Арчила и Давида, пробует, как она натянута.
Отец. Эй, орлы! Кто так палатку натягивает? (Отвязывает крепления. Палатка падает на землю.) Перетяните!
Отец заходит в свою палатку и больше не появляется. Арчил и Давид подходят к разрушенной палатке.
Ночь. Мальчишки лежат каждый в своем спальном мешке. Не спят.
Давид. Арчи, а что это он про огромную рыбу рассказывал?
Арчил. Про тайменя? Такие только на Севере водятся…
Давид. На Севере… Понятное дело… Видал, как умолк сразу, как ты его спросил, где это было… А почему?
Арчил. Мало ли… Может, не хочет вспоминать.
Давид. А почему не хочет, а?
Арчил. Заладил! «Почему? Почему?» Откуда я знаю почему! Может, он не просто так на Севере был!
Давид. А как это, не просто?
Арчил. Нуу не знаю… Может, сидел там, на Севере…
Давид. Да? А за что?
Арчил. Мало ли за что… Может, убил кого или ограбил, вот и посадили…
Давид ненадолго умолкает.
Давид. Врет он все! И про рыбу, и про то, что он спасал кого-то… Сорок килограмм рыбина – разве такие бывают?
Арчил. Бывают и больше – акулы, к примеру… Бывают, раз он говорит.
Давид. Арчи, а чего это ты так перед ним расстилаешься?
Арчил. Кто это расстилается?!
Давид. Ты, ты! Папа то, папа се!..
Арчит. А ты как хочешь? Он взрослый…
Давид. Взрослый! Мало их, что ли, взрослых?.. В рот ему смотришь, каждому слову веришь, а он неизвестно кто! Может, бандит! Возьмет нас и прирежет где-нибудь в лесу!
Арчит. Что?!
Давид. Что слышал!
Арчил (начинает смеяться). Ой, не могу! Прирежет! Ну и дурень ты, жирняй!
Давид. Посмотрим, кто дурень, когда он ножик достанет!..
Арчил (хохочет). Ножик! Ой, не могу! Нет у него никакого ножика!
Давид (с обидой в голосе). Смейся-смейся…
Арчил вдруг умолкает. В наступившей тишине Давиду становится страшно. Он выбирается из спальника. Ощупывает спальник Арчила. Мешок пуст. Давид таращит в темноте глаза, оглядывается.
Давид. Арчи! Арчи! Ты где?
Прямо пред лицом Давида вспыхивает фонарик. Арчил, приставив его к подбородку, корчит страшную рожу.
Давид. Ай! (Узнав брата.) Сволочь! Что ты делаешь?!
Арчил (страшным голосом, надвигаясь на Давида). У-у-у! Сейчас я буду резать толстого глупого Давида!..
Давид (отступает). Пошел на фиг! Прекрати!
Арчил. Боишься? А я очень люблю резать жирных пацанов вроде тебя!..
Давид упирается в борт палатки. Дальше отступать некуда.
Давид (в глазах блестят слезы). Ну ты, гад!
Давид бросается на брата, валит Арчила на спину. Они борются, катаются по полу. Арчил сильнее. Он быстро укладывает Давида на лопатки, садится сверху, прижимает его руки к полу.
Арчил. Сдаешься?
Давид. Пусти!
Арчил. Сдаешься?!
Давид. Нет!.. Ты что, не понимаешь? Мы одни здесь! Ты, я и он! А кто он?! Откуда мне знать, что он отец?! Чего ты ему веришь?!
Арчил. Дурак! Мама сказала… (Уверенно.) Дурак! Ну и дурак ты, толстый! Он отец! Понял? Отец!
Арчил слезает с Давида, забирается в свой спальник. Давид забирается в свой. Лежат тихо. Через некоторое время Арчил слышит тихое поскуливание, всхлипы брата.
Арчил. Толстый?.. Давид! Ты плачешь?
Давид (сквозь слезы). Отстань!
Арчил. Ну ты чего? Напридумывал себе ерунды…
Давид (пищит, как маленький). Я хочу домой… Мне страшно…
Страх младшего брата передается Арчилу, но он упрямо гонит его от себя.
Арчил. Да кончай ты! Плакса! Спи давай! (Давид продолжает всхлипывать.) Эй, Давид, порыбачим завтра с утра? (Давид молчит.) Порыбачим? А? Пораньше, пока он спит? Представляешь, какой клев с утра будет? А?.. Ну так что, порыбачим?
Давид. Давай…
Арчил. Спи тогда… (На живот Арчила падает тетрадка.) Чего это?
Давид. Дневник. Теперь твоя очередь.
Арчил (убирая тетрадку под голову). Завтра. Темно уже.
Давид. Фонарик есть! Решили же каждый день…
Арчил с кряхтеньем выбирается из спальника, зажигает фонарик, берет тетрадку, открывает, берет ручку. Задумывается. Смотрит на брата.
Арчил. Ну и злопамятный ты, жирняй!
2 коммента
Вы правы, потому что настоящий Режиссёр прав всегда. Знаю по работе в театре. Буду признателен, если что-то прочитаете из драматургии.
Надо сказать, что изменения в процессе работы над фильмом пошли на пользу. Убрали первые и последние сцены – слишком лиричные. Подсократили финал. Добавили образ вышки, как преодоление для Ивана. Если бы я читал сценарий, не посмотрев фильм, меня бы тоже резанула неестественность сцены, когда старший брат, который умеет водить машину, и заменивший погибшего отца, вдруг садится на заднее сиденье (потому что захотелось сидеть рядом с трупом отца) и учит с заднего сиденья младшего, как вести машину… Единственное, тема сундука без объяснения бандитской подоплеки в фильме осталась в подвешенном состоянии – но это и без меня, помню, десять лет назад критики ставили в упрек в обязательной программе… А так, конечно, сценарий очень мощный, лаконичный, с внутренним мотором, лучше прочитать его раза три с детальным разбором, чем десять книжек по сценарному мастерству.