Уже почти стемнело. В свете костра Отец вбивает уключины в бортовые крепления лодки, вставляет в них весла. И снова сильнейший приступ кашля наваливается на него. Настолько сильный, что он в изнеможении садится на прибрежный песок. Давид и Арчил с тревогой глядят на него.
Давид. Ты заболел? Может, лучше поехать обратно, где люди? Больница? А?
Отец (встает). Ерунда. Наверное, когда машину толкали, простудился. Давайте-ка спустите лодку на воду.
Арчил и Давид хватаются за нос лодки, рывками волокут ее к воде.
Отец идет к машине.
Давид. Если он совсем заболеет, как мы будем отсюда выбираться?
Арчил. Не боись! Не заболеет! И-и-и раз!
Давид и Арчил волокут лодку.
Отец возвращается. На нем прорезиненный плащ с капюшоном.
Нос лодки уже в воде.
Отец бросает в лодку рюкзаки, спальники, все их имущество, сложенное на берегу.
Отец. Садитесь.
Арчил и Давид забираются в лодку, садятся на носу. Отец толкает ее, запрыгивает на корму. Достает из рюкзака фляжку со спиртом, делает несколько глотков. Давид и Арчил глядят на него.
Отец. Берите весла.
Братья перебираются с носа лодки, устраиваются за веслами. Глядят на Отца. Его лицо скрыто под капюшоном.
Отец (хриплым голосом). Ну, чего уставились? Гребите!
Давид. Куда?!
Отец (не поднимая головы). Прямо.
На поверхности воды начинают плясать фонтанчики от первых капель большого дождя. Поднявшиеся от налетевшего ветра волны раскачивают лодку. Арчил и Давид опускают весла в воду.
Ночь. На озере настоящий шторм. Ливень хлещет по лицам мальчишек, сидящих за веслами. Лодку подбрасывает на огромных волнах, как на гигантских качелях. С грохотом и треском щупальца молний бьют в обезумевшую воду то справа, то слева от лодки. Арчил и Давид гребут в этом аду, выбиваясь из сил, а Отец, похоже, спит у себя на корме, склонив голову, укрытую капюшоном.
Арчил и Давид гребут, но их руки слишком слабы. Лодку неумолимо разворачивает бортом к волне. Тем бортом, на котором сидит Давид.
Жах! Удар – и лодка черпнула черной озерной воды. И тогда оказывается, что Отец, похожий в своем плаще на привидение, вовсе не спит. Он приподнимает капюшон. Его бледное лицо с черными провалами глаз на мгновение освещается ударившей совсем рядом с лодкой молнией.
Отец. Давид! Держи лодку носом к волне, остолоп!
Давид (лихорадочно старается выровнять лодку). Я не могу! Я больше не могу!..
Жах! Еще порция воды перемахнула через борт.
Отец. Арчи, помоги ему!
Арчил бросает свое весло, подсаживается к Давиду, вдвоем они выравнивают лодку. Арчил возвращается к своему веслу. Гребут вразнобой, но все же держат лодку носом к волне.
Отец. Гребите по моей команде! Подняли весла! Начали! И-и-и раз! И-и-и два!
Теперь весла синхронно опускаются в воду и толкают лодку вперед. Отец вновь прячет лицо под капюшоном.
Отец. Вот так… В таком ритме…
Лодку подбрасывает на волне. Весло вырывается из рук Давида, но он успевает его схватить и сделать положенный гребок, чтобы лодку снова не развернуло.
Давид. Не могу! Больше не могу!
Отец (из-под капюшона). Можешь, сынок, можешь… Или ты хочешь нас всех утопить? Подумай, малыш, что скажет мама…
Давид. Садись сам! Ты же сильнее!
Отец. Не могу, сынок, я болен… И-раз! И-два!
Мальчишки остервенело налегают на весла.
…Волны заметно поуспокоились. Лодка идет быстрее и вдруг касается носом чего-то сухого, шуршащего. Миг, и она вся погружается в этот сухой шорох…
Молния.
Лодка идет в камышовых прибрежных зарослях.
Арчил. Камыши! Давид, папа, камыши! Мы на острове!
Давид бросает весло, смотрит на свои кровоточащие от лопнувших мозолей руки.
Отец. Не бросай! Еще не конец!
Давид, взглянув на Отца, хватает весло, начинает яростно грести.
Через несколько мгновений лодка прочно садится на мель в илистом мелководье. Арчил и Давид отпускают весла.
Арчил. Все…
Отец. Прыгайте в воду.
Давид. Что?!
Отец. В воду, я сказал! Хватайте рюкзаки и прыгайте в воду! Живо!
Арчил и Давид спрыгивают с лодки. Мгновенно погружаются по колени в вонючую жижу, берут из лодки рюкзаки.
Отец. Держите их над головами! Пошли! К берегу, к берегу! Бегом!
Держа над головами тяжелые рюкзаки, проваливаясь в зыбкое илистое дно, Арчил и Давид идут к берегу.
Гладкие песчаные дюны, окруженные елями…
Дождь прекратился, и стало совсем тихо.
Две палатки натянуты между елями – одна рядом с другой.
Горит костер. Дрожащие, промокшие Давид и Арчил сидят у огня.
Лодка почти наполовину вытянута на берег. Отец возится около нее, крепит якорь, чтобы лодку не унесло. Закончив с якорем, подходит к костру.
Отец. Раздевайтесь!
Мальчики смотрят на него, ничего не соображая от холода и усталости.
Отец. Раздевайтесь!!!
Арчил и Давид словно во сне медленно стягивают с себя мокрую одежду. Отец бросает им из рюкзака сухие свитера, трусы, штаны.
Отец. Переодевайтесь! Мокрую повесьте, чтобы просохла!
Дождавшись, когда мальчики исполнят его приказание – переоденутся в сухое, развесят мокрую одежду на палаточных растяжках и вернутся к костру, – Отец достает из-за пазухи фляжку, свинчивает крышку, наливает в нее спирт, протягивает Арчилу.
Отец. Задержи дыхание и пей!
Арчил пьет. Отец протягивает ему кружку с водой. Арчил жадно запивает обжигающий спирт. Отец вновь наполняет крышку из фляжки, протягивает ее Давиду.
Отец. Пей!
Давид (отворачивается). Я не хочу… Не буду!..
Отец рывком разворачивает Давида к себе. Хватает его за подбородок.
Отец. Пей! Или я сейчас вобью его тебе в глотку! Ну!
Они смотрят друг другу в глаза. Ненависть в одном взгляде, решимость выполнить свое обещание – в другом. Никто из двоих не отводит глаз. Однако Давид берет крышку из рук Отца и опрокидывает в себя ее содержимое. Крепко сжимает челюсти и губы. Отец протягивает ему кружку с водой.
Отец. Запей!
Давид отводит его руку. По-прежнему не разжимая губ и глядя в глаза Отцу, медленно встает, поворачивается и, сунув руки в карманы брюк, идет к палатке. Отец пристально смотрит ему в спину. Затем поворачивается к Арчилу.
Арчил. Что, папа?
Отец (устало). Иди спать.
Давид лежит в спальном мешке, глядя в потолок. В палатку забирается Арчил, устраивается в своем спальнике. Смотрит на Давида.
Арчил. Эй, толстый! Ты как?
2 коммента
Вы правы, потому что настоящий Режиссёр прав всегда. Знаю по работе в театре. Буду признателен, если что-то прочитаете из драматургии.
Надо сказать, что изменения в процессе работы над фильмом пошли на пользу. Убрали первые и последние сцены – слишком лиричные. Подсократили финал. Добавили образ вышки, как преодоление для Ивана. Если бы я читал сценарий, не посмотрев фильм, меня бы тоже резанула неестественность сцены, когда старший брат, который умеет водить машину, и заменивший погибшего отца, вдруг садится на заднее сиденье (потому что захотелось сидеть рядом с трупом отца) и учит с заднего сиденья младшего, как вести машину… Единственное, тема сундука без объяснения бандитской подоплеки в фильме осталась в подвешенном состоянии – но это и без меня, помню, десять лет назад критики ставили в упрек в обязательной программе… А так, конечно, сценарий очень мощный, лаконичный, с внутренним мотором, лучше прочитать его раза три с детальным разбором, чем десять книжек по сценарному мастерству.