Дети Чугунных Богов. Сценарий

— Так проезжайте, вот она, та сторона! — ответил кто-то.
— Ну спасибо. — Филипп Ильич тронул коня.
Они молча проехали рыбаков, объезжая костры. Стали подниматься на тот берег.
Рыбаки, проводив их взглядами, потащили невод дальше…
— А знаешь, Филипп Ильич, я с тобой поеду, — сказал вдруг Митяй. — Возьмешь меня?
— Ну, поехали, коль приспичило, — помолчав, осмотрев Митяя, сказал Филипп Ильич.
— Поедешь, Игнат? — обрадовался Митюха.
— Не могу, мне с утра на смену, — сказал Игнат.
Они встали. Игнат спрыгнул с коня, отвязал своего барана.
— Прощайте, значит, — он пожал им руки и, хлопнув себя по шапке, достал из-за пазухи бутылку водки, протянул Филиппу Ильичу.
— Как же ты без коня? — спросил тот, пряча водку за пазуху.
— Здесь рядом. Дойду. Ну, прощайте! – Игнат взвалил на спину баранью тушу и пошел в сторону.
– Свидимся! – отвечали ему мужики и поскакали в степь.

Держа барана на спине, Игнат шел скоро, насколько позволял снег. Иногда он по очереди засовывал руки в карманы, отогревая их там.
Вдруг он насторожился, прислушался сквозь буран. Перехватив тушу, бросился бежать что было сил.
Впереди из метели одиноко возникли старые покосившиеся ворота. Игнат взобрался на них, и тут же следом за ним выскочили волки.
Их было три, они закрутились внизу, прыгая, стараясь достать Игната.
— Митяй, Митяй! — закричал он на ветер.
Волки продолжали крутиться, поскуливая глядя на Игната. Один из волков, упершись передними лапами в ворота, попробовал их раскачать. Игнат, придерживая барана, вытянул ремень, постарался шлепнуть волка по голове. Тот отскочил, сел рядом, зевая… Сели и остальные, угрюмо поглядывая на Игната.
Вдруг звери насторожились, бросились от ворот в сторону. Послышался тяжелый гул, и сквозь снег показались огни фар.
Игнат прыгнул с ворот, побежал им навстречу. Из бурана, ревя десятками моторов, выползали танки. Передний осветил Игната, встал. Из него выскочил танкист, прикрываясь от ветра, побежал к Игнату. От других танков бежали еще несколько человек.
— Новометловка! Новометловка где? — закричал, подбегая, танкист.
— Там! — Игнат махнул рукой в степь.
–А Сергеевка?
— Тоже там!
— Там? — танкист развернул планшет с картой.
— А там что? — закричал другой танкист, показывая в другую сторону.
— Там ничего!
— Как ничего? Там должна быть Курманаевка! — они кричали как оглохшие.
— Нету там Курманаевки! Это в соседнем районе Курманаевка!
Танкисты, ругаясь, побежали к машинам.
Заревели моторы. Танки, проезжая мимо Игната, заворачивали круто в сторону…

Показались редкие огни города. Игнат, переходя овраг, провалился под лед. По пояс в воде, с бараном на спине, он, ругаясь, выбрался на берег. Вылил воду из сапог и побежал на огни.

Штаны его задубели и хрустели на каждом шагу. Он шел по пустынной улице. Около двухэтажного дома он остановился, огляделся и, придерживая одной рукой барана, полез на дерево. Перебравшись по ветвям к окну на втором этаже, постучал тихо.
— Люда… Людочка, — позвал он негромко и снова постучал.
В окне вдруг появился мужик в майке. Игнат растерялся, секунду они смотрели друг на друга через стекло. Мужик исчез, появилось перепуганное женское лицо. Снова появился мужик с топором в руках, ругаясь, стал открывать окно.
Игнат спрыгнул вниз, уронив барана. Подхватил его снова и побежал вдоль занесенных домов.

Поперек койки в полушубке спал пьяный Петро. Спал Федор, не выключив ночника. Игнат поставил тушу в угол и стал стягивать замерзшие одеревеневшие штаны. Бросил их на пол, толкнул Федора.
— Федь, проснись.
— Чего тебе?
— Пойдешь на смену, меня разбуди.
— Разбужу! — Федор выключил свет, отвернувшись.
Игнат, почесывая колени, поглядел на тушу и лег спать, накрывшись с головой.

Егор Никифорович Блага, огромный полковник в черных перчатках и генеральской папахе, стоял на позиции. Широко расставив ноги и заложив руку за борт шинели, командовал:

— Сошки! Сошки крепи, как положено! Снарядный ящик отодвинь! Во-от, милое дело! — Кирпичное лицо его не чувствовало холода.
Трое рабочих суетились около семидесятишестимиллиметрового орудия. За спиной у полковника стоял начальник цеха, за ним, поодаль, Игнат, старик Евдюков и рыжий сталевар Шадрин с голубыми безумными глазами. Старик был во всем чистом, в сером пальто с каракулевым потертым воротником, в новой кепке.

Молодой капитан вынес из будки стол под красным сукном, разложил аккуратно на сукне папки, прижав их стальной рейкой. Сильный ветер задувал слева. Начальник цеха, кашлянув, поставил на стол пятилитровую флягу.
— По случаю испытания, — сказал он негромко.
— Калюжный, — крикнул полковник, не оборачиваясь, — добудь кружки!
— Есть! — отозвался капитан.
— Замок! — полковник, как хирург, протянул руку.
Один из рабочих, пригибаясь, подал ему пудовый орудийный замок. Полковник легко ухватил его, положил на локоть, оглядывая.
— Слушайте, сынки, полковника Благу и полковник Блага вас научит! — Он подошел к орудию. — Делается это так! — щелкнув затвором, он поставил замок, любовно, рукавом оттер прицел. — Милое дело!
Рабочие открыли ящик со снарядами.
— Заряжай! — крикнул Блага и поднял бинокль. — Ну, поглядим, чего вы сотворили.
На пустыре, в четырехстах метрах, в бетонном стенде стоял темный лист бумаги. Один из рабочих наводил пушку.
— Выдержит, — тихо сказал Шадрин, улыбаясь криво. — Не знаю, как вы прокатали, а сварил я редкостную сталь.
— Ты, Шадрин, дурак, — спокойно ответил Игнат. — Потому как мы прокатчики лучшие в мире. А сталь хорошая.
— Ты не умничай, — сурово придвинулся Шадрин. — Чего ты хочешь сказать?
— Ладно вам, ребята, — встревожился Евдюков. — В такой день сцепились!
Блага поднял руку в черной перчатке. Все замолчали. Стало тихо, только ветер задувал снег на позицию.
— Бронебойным… Огонь! — крикнул Блага.
Рабочие, закрывая уши, отскочили от пушки, и орудие ударило, прыгнув тяжело. Снег завихрился, и от стенда донесся глухой протяжный звук.
— Заряжай! — приказал полковник, не отрывая бинокля от глаз. — Огонь!
Снова ударило орудие, и снова донесся тяжелый звон. Игнат, Евдюков и Шадрин, подбежав к орудию, вглядывались в лист.
— Заряжай… Огонь!
Проваливаясь в снег, они спешили к стенду. Первым добежал старик Евдюков, оглядел быстро лист, поцеловал броню.
– А?! – закричал он, оборачиваясь.
– Ничего-ничего! – полковник внимательно оглядывал броню, одобрительно кивая.
Игнат провел рукой по броне, ощупывая следы от снарядных ударов. Евдюков, забежав за лист, крикнул, выглядывая:
— Чисто! — Вдруг лег на снег, стал ощупывать нижний край. Понюхал зачем-то. — Чисто, как ни крути, на хер!
Все трогали, гладили лист.
— А ну пошли на позицию! — сказал Блага и пошел первый назад.

Он собственноручно разлил всем спирт в кружки, спросив строго:
— Кто броню делал?
— Я! — ответил Евдюков. — Шадрин ее сварил, а мы с Игнатом прокатали!