Дети Чугунных Богов. Сценарий

— Жрать охота, силы нет! А еще лучше бабу, а? — прокричал Игнат.
— Все, уходим на хер!
И они поползли обратно.

Свесив огромные цепи, застыли краны под потолком. Над затихшим, опустевшим на время пересменки станом поднимался пар.
Стуча коваными ботинками, три человека быстро карабкались по крутой железной лестнице вверх под крышу. Впереди, пригибаясь, лез Игнат Морозов. Тяжелый кислородный баллон лежал поперек его спины. За ним с бухтой проводов лез старик Евдюков. Следом тащил стальной бак парень Витька Козлов. На поясе у него висел лом.
Они забрались на балку и быстро, как муравьи, таща свой груз, под крышей перебрались на ту сторону цеха. По другой лестнице спустились на огромный черный чердак, опутанный трубами, заваленный железным хламом.
Так же быстро и молча они разложили бак, баллон, соединили проводами, и получился газосварочный аппарат. Игнат зажег горелку. Витька, оглядев с чердака цех, кивнул. Игнат накинул маску и с тихим свистом стал резать стальной пол…
Прорезав угол, Игнат отложил горелку, ломом быстро отогнул размягчившуюся сталь. Все трое склонились над треугольной дырой. Далеко внизу, в квадратной комнате, стояли штабелем канистры.
Витька пропустил в дыру шнур со сталь-‘ ным крюком.
— Есть! — и он осторожно потянул наверх.
Канистра, крутясь и раскачиваясь, быстро поплыла к потолку.
Старик Евдюков опустил в дыру котелок. Обеими руками, на ощупь, сделал что-то, звякнув глухо, и осторожно извлек котелок уже полным. Он тут же приложился к нему и, задышав, сказал хрипло:
— Спирт… Литра три вышло!
Витька быстро опустил канистру назад и выбрал шнур. Игнат сразу же принялся заваривать пол…
Они шли черными железными проходами, спускались по железным лестницам. На одной из глухих площадок присели передохнуть. Пустили по кругу котелок.
— А ну, дай-ка! — Витька Козлов взял горелку и, чиркнув спичкой, стал резать огнем стену.
Прорезав дырку, он осторожно прильнул к ней. Смеясь, позвал рукой Игната. Игнат заглянул в дырку.
Сначала он увидел только пар. Затем прямо перед ним прошли голые ноги. Лилась вода, женщины мылись под душем, говорили о чем-то, смеясь.
Внизу загремело и ударил первый взрыв. Стан пошел.
Игнат поманил Евдюкова:
— Гляди, старик, на баб!
Старик заглянул в щель, махнул рукой.
— Я под станом-то не испугался, я просто растерялся чего-то! – прокричал он сквозь грохот.
И снова пустили по кругу котелок, занюхивая рукавами…

В железной башне, в железных креслах щелкали рычагами люди…
Гремел, катая раскаленное железо, дымился стан…
В подсобке было тихо. Где-то капала вода. За чугунным столом, голые по пояс, распаренные после душа, сидели вальцовщики. На столе стоял котелок, жестяные кружки, лежал хлеб и сухая рыба. Все внимательно слушали мужика в полушубке, с ястребиным носом. Тот говорил негромко:
— Только, значит, Бекбулатка наш по-новому предлагает биться. Не до крови, а до конца. Кто на ногах останется, тот и победил. Вы десять литров спирта выставите и десять рублей. Ваш Николай победит… — мужик глянул на вальцовщика, сидевшего рядом с Игнатом, огромного, жилистого, с зачесанными назад мокрыми волосами, — …наш спирт за-бирайте и двести рублей Николаю Насекину с нашего рудника приз будет! Наш Бекбулатка его побьет, мы весь спирт заберем, а вы двести рублей Бекбулатке призу дадите!
— Где биться будут? — спросил Витька Козлов. — У нас или на руднике?
— На руднике сейчас нельзя, – ответил мужик. — Заливает сильно. А у вас тепло, сухо. Как вы?
— Можно и у нас, — ответил Николай Насе кин, — места хватит.
— Значит, сговорились, — мужик с ястребиным носом поднял кружку.
Подняли и остальные.
— …Быть посему, Николаю с Бекбулаткой по среде биться!
Выпили. Стали прощаться. Мужик пожал всем руки и вышел.
— Не боись, Колька! — весело сказал старик Евдюков Насекину. — Мы вас у мартена биться поставим. У рудниковских дыхалка слабее нашей, он на сухом воздухе сдохнет.
— Да я и не боюсь, — сказал Николай.

— Тот Бекбулатка – татарин здоровый — заговорил Игнат. — Я видел его, он долго может биться, хороший боец. Ему стоять не давать, крутиться с ним надо… В Каргале на базаре он калмыка Сабанеева весной победил, а тот тоже здоровый мужик, собака!
— Ладно, против вальцовщика никому устоять не можно, наливай, дед! — сказал кто-то.
Выпили.
— В сорок девятом Каганович приехал, — заговорил, занюхивая хлебом, старик Евдюков. — Вдруг вбегает на стан. Оглядел всех вальцовщиков и спрашивает: «Кто броневой секретный лист катал?» Выхожу я вперед и отвечаю спокойно: «Я, товарищ нарком». «Ты?!» — как закричит и вышиб мне, почитай, все передние зубы! Всего же двенадцать штук, так-то.
— Кулаком? — удивился кто-то.
— Нет, медным пестиком. А потом выяснилось, что броню я первейшую раскатал, такую, что сразу и поднять не могли. И приказал товарищ Каганович, чтобы лучшие врачи Москвы мне зубы из той брони вставили. И такие зубы, понимаешь, — Евдюков обнажил тусклые стальные зубы, – нет им износа! Один раз поспорил я с Витькой Колупаевым, что ведро прокушу…
Дверь в подсобку вдруг распахнулась, и влетел мужик, заорал, присев от натуги:
— На третьем этаже нажимные винты сорвало, валы полетели!
Все вскочили, бросились к двери, а мужик, уступая дорогу, звонко захохотал.
Один из вальцовщиков, не размахиваясь, ударил его в нос. Мужик присел от боли и, зажав лицо руками, выбежал.
— Блядина тонкоголосая, – сказал вальцовщик. – Нашел чем шутить…
Игнат вышел из цеха через огромные ворота сразу в пургу. Запахнув полушубок, пошел по рельсам на сильный ветер. Позади проревело глухо. Игнат отошел, и черный локомотив, плавя с шипением снег, протащил мимо него чугунные изложницы, в которых гудело огненное жидкое железо.

…Игнат шел сквозь метель. Огромное поле было вокруг, позади остались заводские трубы, впереди еле виднелись черные дома занесенного снегом города.

Где-то справа, из бурана, вдруг возникло черное шатающееся пятно. Пятно тихо ругалось в два голоса. Два пьяных парня, держась друг за друга, продирались по целине.
— Игнат, постой! — крикнул один из парней.
Игнат подождал, всматриваясь, щурясь от снега.
— Со смены идешь? — сказал тот же парень.
Они поздоровались.
— Со смены, — Игнат, присев, закурил, прикрываясь полой полушубка.
Парни тоже присели, закуривая. Метель бушевала в поле, заметала их снегом.
— Метет, стерва, — сказал второй парень.
— А мы за мост ходили, драться, — заговорил первый. — Под вечер ихние ребята Кольку Бусурманова пырнули. Никого не нашли, все бани обшарили!
— Спят, стервы, — сказал второй. — Ну, мы пошли, нам утром на смену.
И они, взявшись друг за друга, пошатываясь, ушли в метель и пропали. Игнат постоял, глядя им вслед, двинулся дальше.

Он вошел в общежитие, четырехэтажный кирпичный дом без дверей и крыльца. Прошел грязной лестницей, грязным, заваленным хламом коридором. У двери оббил об пол сапоги.