Кто здесь: сценаристы. Юлия Лукшина

По первому образованию я – искусствовед. Недоделанный кандидат наук. Но много лет зарабатывала в разных изданиях журналистом и пишущим редактором. Как раз эпоха глянца была в разгаре. До этого был опыт работы в ООН – в Женеве. (Где было страшно скучно, как в советском министерстве). А когда ресурс интереса к журнальной работе исчерпался (по выражению Макки случился «поцелуй смерти»: оно и не мудрено, когда годы идут, а ты в очередном издании со товарищи все также решаешь, кого ставить на обложку – Литвинову, Волочкову или Орбакайте), пошла на Высшие Режиссерские, к Олегу Дорману и Людмиле Владимировне Голубкиной.
Главные импринты, связанные с кино, от папы. Он был киноведом в НИИ Кинематографии в Дегтярном переулке. Ездил в дружественные страны отбирать картины для отечественного проката. У папы на работе и в соседнем Госкино регулярно устраивались просмотры для детей сотрудников – всякие экзотические вещи типа Диснея, Спилберга и Индианы Джонса. Это были первые кино-радости. И я обожала смотреть кино с папой. Он, например, говорил: смотри, видишь, герой из комнаты уходит. Спорим, обернется? Я: почему обернется? Он: потому что в кино никто просто так не уходит. Мне его ерничанья казались какой-то таинственной премудростью. Смешно, как детское сознание работает. Помню, папа прибежал и говорит маме: «Вера, собирайся, там такой фильм привезли (наверное, на московский кинофестиваль, как сейчас понимаю), называется «Сердце Ангела» и дальше шепчет ей на ухо. Я спрашиваю: а чего там? Он говорит: там дела, которые тебе знать нельзя. И я поняла: кино – страшный магнит, как мороженое. Или вот: повезла меня крестная в Питер. Из всей поездки помню только, что в квартире, где мы остановились, были фонтан и камин и как взрослые сидят взрослые вокруг видака и смотрят, разинув рты, фильм «Девять с половиной недель». Женщины всхлипывают. А моя крестная как крикнет: «Господи, да это же про настоящую любовь!» И меня потрясло абсолютно, как дяди и тети на глазах превратились в зачарованные кляксы. Ну разве не мощь! Но чаще вспоминаю как папа, сидя за печатной машинкой, говорил: «Ты, Юля, не представляешь, до чего ж противно читать по пятому разу собственный текст». Теперь представляю.
А учишься в нашем деле без конца. Чем дальше в лес, тем, как говорится, толще партизаны. Да, и еще есть муж – злобный редактор старой закалки. Но это крайнее средство – как пилюля цианида на допросе в Гестапо. Потому что он правду ценит выше, чем мое хрупкое эго. (А зря, – так и хочется добавить)2) Что написано? Какими проектами гордишься? О каких хочется забыть?
Написано, как у многих, больше, чем оттитровано или поставлено. Что нормально: процент пустой руды в нашем деле заложен в специфику работы.
Совсем травматичных, чтобы в ужасе забыть, проектов, не было. Были опыты курьезные, неприятные, нелепые, но не смертельные. Из серии «учитесь плавать». Кроме того, я за судьбой проектов не слежу – так жить спокойнее. Но вот поймала себя на мысли, что жду с нетерпением окончания съемок сериала, которому был посвящен прошлый год – про психолога клинического и его приключения. Я сильно на нем выложилась как главный автор, и не только я: авторская группа и редактор наш, надо сказать, пахали, как проклятые, с большой мотивацией и драйвом. Сейчас он называется «Смерти нет». И восьмисерийный сериал мой «Любопытная Варвара» – Мисс Марпл отечественная – надеюсь уже скоро домучается до эфира. Нехитрую его идею я еще на ВКСР придумала. Там Елена Яковлева в главной роли, все-таки хочется уголком глаза посмотреть, что вышло. Болею за проект «Ледников» – Саша Талал был главным автором, а мы с коллегой вносили свою скромную лепту.
А горжусь тем, что учила иностранные языки в юности. Сейчас бы еще парочку дотянуть, но уже все – поезд ушел.

3) Что пишешь сейчас?
Двенадцать серий, в соавторстве. Заказчик, канал то бишь, хочет нестандартный сериал, штучный-необычный. Посмотрим, как все в реальности обернется, но работать интересно. Жанр небанальный, эпоха стильная. Так как мы с коллегами молимся на “Madmen”, то он мерцает зыбкой путеводной звездой. Для меня кайф в том, что проект ансамблевый. У главного героя – свита, и у каждого – своя линия. Поэтому долго чертила графики, арки, пропорционально выверяла сколько в серии места должно приходиться на каждого, при том, что есть, понятно, и общие, сквозные мотивы на сезон. Увлекательно. (Когда-то мне астролог сказал, что буду заниматься аналитикой, не связанной с цифрами. Вот это она, видимо, и есть). Плюс – масса мелких дилемм из-за того, что материал исторический. Который надо быстро освоить, чтобы свободно им жонглировать, избегать речевых и фактических ляпов. По счастью – без этого бы в сроки не уложиться – у меня отличный помощник, который занимается поиском информации и нужных деталей от серии к серии (а выскакивают ведь самые непредсказуемые вещи), а с консультантом-историком по общим вопросам общаюсь сама.

Еще появились клиенты – сценаристы иностранные, с которыми работаю как редактор. Приплыл американец с проектом про Россию-Америку. Хотел редактуры по части фактуры (ой, стихи), а закончилось подробным разбором. Затем прислал своего приятеля. С полным метром уже без всякой русской окраски. Закончила только что подробный редакторский анализ, по пунктам, по темам, с предложениями. Вещь крайне увлекательная. И, признаться, моральных дивидендов много: они тебя так благодарят, как будто ты их от веревки спас. Не то, чтобы была болезненная потребность в комплиментах, но приятно.

4) Что хочешь написать?
Слишком многое. Все время – борьба за приоритеты и время. Тем более, что если раньше меня зажигала штурмовщина, жадность была, теперь отношение меняется – хочется меньше да лучше. В общем, молодежный задор перековывается на «с чувством, с толком, с расстановкой». Ну и отчасти самосохранение, чтобы не выгореть, потому что была к этому в прошлом году близко.

В телерайтинге жажду мистики и чего-нибудь эдакого, синтетического. Или вот, вдруг пробило на драмеди – пишу заявку. Очень не хочется маркировки: «Этот автор у нас работает в таком-то жанре». Потому что смена жанров-форматов – вещь прямо-таки целительная.