Давид (спрыгивает на площадку, кричит). Папа! Папа!
С ужасом вглядывается в темноту внизу.
Гроза уходит в сторону от острова. И все покрывает нереальный молочный приглушенный свет белой ночи.
Давид, скуля, спускается с вышки и видит Арчила, склонившегося над лежащим в неестественной позе телом. Глаза Отца открыты, губа закушена, но все равно видна улыбка.
Давид (шепотам). Арчи…
Арчил (не поворачиваясь). Он умер…
Некоторое время братья стоят и дрожат, молча всматриваясь в лицо Отца. У Давида прорываются рыдания.
Арчил. Надо его отнести…
Давид. Куда?
Арчил. К лодке.
Давид. А как?
Арчил (кричит). Ручками! Ручками! (Нагибается, берет Отца под мышки.) Бери за ноги.
Давид берется за кроссовки, пытается поднять – кроссовки соскальзывают и остаются у него в руках.
Арчил. Бери его под колени.
Давид (держит перед собой кроссовки). А это?..
Арчил. Брось.
Давид берет Отца под колени, тужится и чуть не падает под тяжестью.
Давид. Я не могу.
Арчил. Потащим за руки. Берись.
Братья берут тело за руки, пытаются тащить, но оно цепляется за траву и кустарник и постоянно вырывается у мальчишек из рук.
Арчил (отпустив руку Отца). Так ничего не получится. Тащи топор.
Давид. Зачем?! Не надо!
Арчил. Я тебе сказал, урод, иди за топором.
Давид бежит по кромке берега вдоль воды, спотыкается, падает, встает. Вытирает грязь с лица, перемешанную со слезами… Продирается сквозь кустарник… Опять бежит…
Над горизонтом поднимается неестественно огромный багрово-красный край солнца.
Утро. Братья идут по лесу. Арчил вглядывается в окружающие деревья. Примечает две небольшие березки, растущие от одного корня.
Арчил. Стой!
Арчил начинает рубить березу. Дерево звенит под ударами. Вдруг сверху падает комок веток, из которого раздается писк.
Давид (нагнувшись). Смотри!..
Это упало гнездо лесной птицы. В нем копошатся еще не оперившиеся слепые птенцы. Они отчаянно пищат, разевая желтые клювики.
Арчил. Тьфу, черт! (Кивнув на гнездо.) Повесь его куда-нибудь на ветку. Только не трогай руками, иначе их бросят родители.
Давид. А как, не трогая руками?
Арчил. Ладно…
Арчил, взяв два сучка, как пинцетом, поднимает гнездо и цепляет его на развесистую ветку…
Арчил и Давид тащат, как бурлаки, две березки, превращенные в подобие волокуши, на которых лежит тело Отца.
Давид, споткнувшись, выпускает свой конец березы из рук.
Давид (задыхаясь). Я не могу больше…
Арчил (опустив на землю березу, переводит дыхание). Потерпи… Лодка уже близко…
Давид (рухнув на землю). Мы вообще не туда идем.
Арчил. Туда.
Давид. А я говорю, мы заблудились…
Арчил. Вставай, пошли…
Давид, пошатываясь, встает. Глядит на Отца.
Давид (шепотам). Арчи, у папы глаза открыты. Он смотрит…
Арчил наклоняется к Отцу, смотрит в его приоткрытые глаза, затем осторожно их закрывает…
Рядом с лодкой на песке сложены вещи и завернутое в брезентовое полотнище тело.
Арчил. Все. Грузимся.
Арчил бросает рюкзаки в лодку. Давид хватает удочки и принимается ломать их о колено.
Давид. Это все проклятая рыбалка! Это все из-за нее!
Арчил. Я сказал, хватит скулить!
Давиду в палец впивается крючок. Он пытается его выдернуть и, взвизгивая, тащится к Арчилу.
Арчил. Доигрался! Терпи! (Берет Давида за руку и, схватив крючок зубами, выдергивает его.) Зажми кровь!
Давид зажимает рану пальцем. Арчил оглядывается кругом.
Давид. Арчи, что ты ищешь?
Арчил. Рюкзак! Должен быть еще один рюкзак с тем ящиком! Не видел?
Давид. Может, там, где палатки были?
Арчил. Нет! Я все оттуда перетащил! Где он?
Сжав голову, Арчил садится на песок. Давид бросает взгляд на лодку. На рундук.
Давид. В лодке, Арчи! В том ящике!
Мальчишки, толкаясь, забираются в лодку. Пробираются к рундуку. На нем висит замок.
Арчил. Чем бы его?
Давид подает тяжелый якорь. Арчил сбивает замок. Рюкзак на месте.
Давид. Слышишь, Арчил, это он из-за него… с топором…
Арчил с трудом достает из рюкзака запаянный металлический ящик, осматривает его.
Арчил. Такой не откроешь…
Давид. Оставь его! Дома откроем!
Арчил прячет ящик обратно в рюкзак. Над островом поднимается ветер. Гроза усиливается.
Давид. Отчаливаем, Арчи!
Мальчики садятся за весла.
Давид и Арчил, налегая на весла, гребут. Практически полный штиль. Лишь где-то за горизонтом по-прежнему бушует гроза. Оттуда доносятся далекие глухие раскаты грома. Остров удаляется. Над лодкой сияет солнце.
Брошенная деревня на берегу. Арчил и Давид стоят рядом с «Волгой». На заднем сиденье видно приваленное к дверце сидящее тело Отца в дождевике, лицо накрыто капюшоном.
Арчил. Садись за руль…
Давид. Я же не умею водить…
Арчил. Я сказал, садись за руль, поеду с папой.
Давид садится за руль. Арчил – на заднее сиденье рядом с телом. Залезает в карман куртки Отца, вынимает бумажник. Открывает его. В полиэтиленовом кармашке – старая фотография. Арчил разглядывает ее.
На фотографии мотоцикл с коляской. В коляске улыбается молодая женщина с косынкой на волосах. Рядом с мотоциклом в крагах и кожаном шлеме усатый красавец. На бензобаке друг за другом сидят два малыша. Одному года четыре, другому два. Они сосредоточенно изучают рукоятки управления.
Арчил вынимает фотографию из бумажника и прячет в нагрудный кар май рубашки. Потом достает из другого отделения бумажника ключ зажигания. Протягивает его Давиду.
Арчил. Держи… (Убирает бумажник обратно в карман Отца.) Заводи.
Давид поворачивает ключ в замке зажигания. Стартер проворачивается. Машина резко дергается вперед и глохнет.
Арчил. Пододвинь сиденье ближе, оправь зеркала, чтобы было удобнее, попробуй педали. Поставь на нейтраль… (Протягивает руку между сияньями и кладет ее на рычаг переключения передач поверх руки брата.) Выжми сцепление… Сцепление, я сказал! Левая педаль. (Переводит рычаг в нейтральное положение.) Заводи…
2 коммента
Вы правы, потому что настоящий Режиссёр прав всегда. Знаю по работе в театре. Буду признателен, если что-то прочитаете из драматургии.
Надо сказать, что изменения в процессе работы над фильмом пошли на пользу. Убрали первые и последние сцены – слишком лиричные. Подсократили финал. Добавили образ вышки, как преодоление для Ивана. Если бы я читал сценарий, не посмотрев фильм, меня бы тоже резанула неестественность сцены, когда старший брат, который умеет водить машину, и заменивший погибшего отца, вдруг садится на заднее сиденье (потому что захотелось сидеть рядом с трупом отца) и учит с заднего сиденья младшего, как вести машину… Единственное, тема сундука без объяснения бандитской подоплеки в фильме осталась в подвешенном состоянии – но это и без меня, помню, десять лет назад критики ставили в упрек в обязательной программе… А так, конечно, сценарий очень мощный, лаконичный, с внутренним мотором, лучше прочитать его раза три с детальным разбором, чем десять книжек по сценарному мастерству.