Как если бы, оставшись наедине со списком, втайне договаривали то, что недосказали вслух, то, что не смели еще сказать, и это был общий беззвучный вопль: “Надоели! Убирайтесь! Долой!”
Ни одного человека – единогласно… Самым удачливым из всех оказался наш грузинский друг, сценарист Сулико Жгенти: у него 7 “против”. Говорят, он воскликнул: “Покажите мне этих семерых негодяев!”
Был роковой момент, когда чаши весов заколебались: одно усилие, один упреждающий ход – и события повернулись бы в пользу проигравшей, тогда еще только проигрывающей стороны. Это тот случай, когда без преувеличения решали минуты. Так бывает только в романах.
По порядку.
Наступил третий, решающий день съезда: выборы правления. Процедура давно отработана: за час до начала общего заседания собираются члены партии, так называемая партгруппа; здесь, как известно, своя дисциплина. Часом позже на рассмотрение съезда предъявляется согласованный список – и вперед.
Так было и на этот раз. Так начиналось.
В согласованном списке – 213 фамилий, 213 кандидатур, предложенных к избранию, и среди них те же самые лица, ранее забаллотированные, лидеры прежнего Союза, пришедшие на этот съезд, как мы уже знаем, без мандатов. Теперь они имели как раз реальную возможность быть избранными и вновь войти в руководство. Была одна тонкость, дававшая им такой шанс.
Тонкость вот какая. Если на тех выборах, прежних, разыгрывались делегатские мандаты, и было их строго ограниченное число, по квоте, чем, собственно говоря, и воспользовались недруги, то теперешний список правление – не был ограничен никакой цифрой: проходили те, кто набрал 50 процентов плюс один голос, то есть практически все, как показывает опыт. А уж там, в правлении, не могло быть никаких неожиданностей: собирается пленум и голосуют простым поднятием рук за кого нужно.
Так было с незапамятных пор. И к этому шло. И это был бы, конечно, печальный итог. Дело даже не в персоналиях. Кстати, Лев Кулиджанов, как человек чести, несомненно отказался бы от продления своих полномочий первого секретаря на новый срок и, собственно, уже заявил об этом на партгруппе. Но были же рядом с ним и другие. Их возвращение во власть, да просто сам факт избрания означали бы поражение съезда. Весь его пыл и жар, буря и натиск – все оказалось бы впустую, все сведено на нет.
Зал заволновался. Это было видно и слышно по гулу в партере, шуму на галерке. Огласили список. Какие будут дополнения? Все как по нотам.
Нужна была чья-то тактика, драматургия. И она была явлена. Счет шел действительно на минуты. Кто кого?
Итак, будут ли добавления? Да, будут… Пожалуйста! Называйте имена!
Председательствующий спокоен и благодушен. На сей раз это Василий Соловьев, наш друг сценарист, он же секретарь в прежнем Союзе, человек честный и бесхитростный. Ах, им бы сюда кого похитрее! Василий Иванович добросовестно высматривает поднятые руки в зале. Кто еще хотел? Громче, пожалуйста. Как фамилия, повторите. А он кто, откуда?
Вопрос не праздный. Называют наряду с известными и случайные имена, кажется, только что кому-то пришедшие на ум, и, похоже, с одной целью расширить список.
И так добавляют ни много ни мало – тридцать фамилий. Точнее 31. Все, подвели черту.
Я вдаюсь во все эти подробности, может быть, даже утомительные для нормального читателя, потому только, что они-то и окажутся историческими.
Так вот, 31 фамилия “в остатке”. Итого не 213, как предполагалось, а 244. Зал волнуется. В президиуме спокойствие: проходят все.
И тут впервые приоткрывается интрига. Вопрос из зала:
– А как будем выбирать?
Ответ:
– Как обычно.
– То есть?
– По правилам.
– По каким?
– По известным,- отвечают из президиума, уже чуя подвох.- Для избрания требуется 50 процентов плюс один голос.
– Нет, братцы, так дело не пойдет!
Тот, кто произнес эти слова в решающий момент, на самом деле и произвел революцию на Пятом съезде.
Это были Борис Васильев и Сергей Соловьев. Они выбежали на сцену оба одновременно – Соловьев с багровым лицом и бледный, как полотно, Борис Васильев.
– Нет, братцы, так дело не пойдет! – кричал Соловьев еще на пути к трибуне.- Мы только что с вами проголосовали за численный состав – 213, давайте этим и ограничимся, сколько бы там ни было кандидатов! Проходит тот, у кого больше голосов, остальные вылетают! Ставлю на голосование!
Роковая минута. Сейчас зал проголосует: 213 вместо 244 – и 31 человек окажутся за чертой. И все прекрасно знают, кто именно. Знает президиум, и знает зал.
Последняя попытка спасти положение: кто-то из президиума ссылается на устав. Там сказано: 50 плюс 1.
Сережа Соловьев – в микрофон:
– А что такое устав? Кем он принят? Съездом! А мы с вами кто? Съезд!
И Борис Васильев срывающимся голосом:
– Хватит быть рабами! – под овации зала.
Вот в эту минуту исход съезда и был решен.
Нахожу записи в дневнике: без конца звонит телефон. Михалков Сергей Владимирович. С чего бы это? Мы не так уж коротко знакомы.
– Объясни, старик, за что они прокатили Никиту?
– Это необъяснимо.
– То есть?
– Не поддается объяснению.
– А Бондарчука?
– Это еще можно объяснить.
Пауза.
– Послушай, это же они советскую власть захлопывали!
– Да, похоже на то.
– А все эта галерка, вот кто мутит воду! Эти мальчики и девочки! У нас в июне съезд писателей, надо бы не пускать на балкон!
Саша Калягин. Из театра, со спектакля “Так победим”, в гриме Ленина, как он сам объяснил.
– Что вы там себе напозволяли? Говорят, бунт?
Звонят друзья из Ленинграда. Из Тбилиси. Слышали по “голосам”. “Бунт советской интеллигенции”. “Прецедент, который может иметь продолжение”. “Первые свободные выборы в СССР” – это слышал уже я сам.
И еще: “Низы меняют верха, а не наоборот, как было до сих пор…”
Знал ли Горбачев? Предвидел ли? Нет, конечно. Не знал и не предвидел, в этом я уверен. Был поставлен перед фактом. Но принял его мужественно и артистично, как всегда.
Месяца через два, на встрече с писателями, он заявил, что одобряет наш съезд, а когда кто-то пожаловался, что там, мол, у них была “пена”, ответил, что “пена” действительно имела место, но как раз тех, кто сеял смуту, съезд и прокатил на выборах, и правильно сделал.
Годы спустя я прочел в “Литературке” извлеченный из архивов ЦК КПСС секретный документ – протокол заседания Политбюро от 26 июня 1986 года – о ходе работы только что открывшегося съезда писателей СССР. Члены Политбюро во главе с Горбачевым решают, кого поставить во главе Союза писателей, то есть, разумеется, “избрать” на съезде.
– Если т. Марков не пройдет, то можно пойти на т. Залыгина. Но он в годах, силенки маловато. Наверное, все-таки крен нужно держать на т. Бондарева.
Это – реплика Горбачева. Обратите внимание на лексику: “можно пойти” на такого-то. От них зависит!
Дальше Горбачев обращается к заместителю председателя КГБ:
– Филипп Денисович, какое ваше мнение?
Ответ Ф. Д. Бобкова:
2 коммента
Спасибо. Сейчас я ищу сценариста. Мой собственный сценарий хорош, но я не умею его раскручивать. Агент или такой сценарист, который продвинет заглохшее дело. Тема – каббала, Галилея, 16 век, личности каббалистов и их драмы. Я Эстер Кей.
А почему вы решили, что ваш сценарий хорош? Открою вам большую тайну: действительно хорошие сценарии не надо расскручивать. Они это делают сами.